Люди задумались.
Два судмедэксперта из офиса в Чейпел-Хилле стояли над свежим раскопом посередине низины. Там следующее тело, решил Хант и перевел взгляд вправо, туда, где несколько человек замерли в напряженных позах возле слегка накренившегося на склоне семифутового раскладного стола. Кросс. Шеф. Трентон Мур, медэксперт округа Рейвен. Все трое смотрели на Ханта. Ждали. Лежавший на земле мешок выглядел длиннее других.
И более полным.
Хант подошел ближе и, остановившись в пяти футах от мешка, присел на корточки. Он помнил Спенсера Мерримона. Помнил, как тот держался изо всех сил ради своей жены. Как не поддавался чувству вины, как загонял его поглубже, прессовал в себе и притворялся, что оно не убивает его изнутри. Как он всегда будто держал руку на плече сына и находил слова благодарности для людей, работавших для того, чтобы вернуть домой его дочь. Ханту нравился этот человек; может быть, он даже испытывал к нему уважение.
– Это он?
Все посмотрели на мешок.
– Думаем, что да.
– Почему вы так думаете?
– Сюда, – сказал шеф.
Хант поднялся, и все обратились к раскладному столу из шлифованного металла, с шарнирами посередине. Свободного места на нем не осталось: лэптопы, сумка для фотокамеры, штатив, несколько блокнотов, коробка с латексными перчатками и несколько запечатанных пластиковых пакетов с вещественными уликами. Шеф указал на замызганный, с грязными пятнами бумажник.
– Нашли в кармане. Нейлоновый, с застежкой-липучкой. Поэтому и содержимое сохранилось.
Содержимое – каждый предмет в отдельном пакете – лежало рядом. Водительские права. Кредитные карточки. Несколько чеков, помятые счета. Квитанция из химчистки. Среди бумаг Хант увидел фотографию – Кэтрин с детьми. Потертая, грязная, но лица вполне узнаваемы. Джонни выглядел немного застенчивым, Кэтрин сияла. И Алисса тоже.
– Господи…
– Медэксперт проверит по стоматологическим картам, но, по-моему, причин для сомнений нет.
– Док? – Хант посмотрел на Трентона Мура.
– Пол – мужской, возраст соответствует.
Хант посмотрел на оставшиеся флажки, на мужчин, склонившихся над эксгумированными наполовину останками очередной безымянной жертвы. Весьма вероятно, в одной из оставшихся могил обнаружатся останки Алиссы Мерримон. Он повернулся к столу и еще раз осмотрел содержимое бумажника. Квитанции и чеки никакой ценной информации не содержали. Его внимание привлекли два листка, которые, по-видимому, много раз складывали, отчего бумага на складках протерлась почти до дыр. На одном листке детский рисунок изображал мужчину, держащего за руку маленькую девочку. Неуклюжая подпись гласила: «Я люблю папу». Другая, в нижнем углу, поясняла: «Алисса, шесть лет».
Хант посмотрел на второй листок.
– Адреса, – сказал Кросс. – Проверим, как только вернемся в участок.
Адресов было девять. Почерк едва разборчивый. Ни имен, ни номеров телефонов. Только адреса. Но чутье, холодное покалывание в затылке, говорило Ханту, что он не ошибся в своем мнении о Спенсере Мерримоне. Он знал, почему его тело оказалось здесь. Знал, почему он умер, хотя и не знал, как именно. Ханту были известны эти адреса и имена, стоявшие за ними.
Состоящие на учете лица, совершившие половые преступления.
Худшие из них.
Кросс – небритый, с мрачным лицом – кивком указал на мешок с телом.
– Я-то думал, что парень сбежал.
– Нет. – Хант положил пакетик с листком на стол.
– Вроде бы жена винила его в случившемся, и он не выдержал и уехал из города.
Хант окинул взглядом низину с раскопанными неглубокими захоронениями. Поднял листок с детским рисунком. Красный карандаш. Кривобокие красные сердечки, словно повисшие в воздухе.
– Нет, – повторил Хант. – Спенсер Мерримон постучал не в ту дверь.
Он помолчал, чувствуя, как сердце наполняется уважением к погибшему.
– Этот человек умер, разыскивая свою дочь.
Глава 53
Едва войдя в лес, Джонни почувствовал внезапное опустошение. Перемена случилась в считаные секунды. Только что он был уверен в себе и сосредоточен, потом Джек и сарай остались позади, и он вдруг ощутил голод, усталость и непонятную растерянность. Тропинка поворачивала в неожиданных местах, уходила вверх или сбегала вниз там, где должна была идти ровно. Нет, сама тропинка была та, но выглядела незнакомой, чужой. Его бросало то в жар, то в холод. Ветки цеплялись за одежду, быстро бежал ручей. Джонни дважды поскользнулся и потом остановился у края воды и наклонился, окунул руки и прижал ладони к лицу.
Стало легче.
За деревьями мелькала грязная краска на доме.
* * *
Хант поднимался по склону, когда зазвонил сотовый. Звонила Тейлор. Он выслушал ее доклад на ходу: о Кене Холлоуэе, о разбитом пианино, о насилии над служанкой.
– То самое пианино, в которое попал камнем Джонни?
– Да.
– Что ж, теперь оно разбито.
Хант задыхался; плотный, влажный воздух давил на легкие.
– Что там со служанкой? Серьезно пострадала?
– Нет. И это просто чудо. Вы бы видели, какой здесь разгром.
– Все так плохо?
– Холлоуэй сорвался с катушек. Похоже на алкоголь с коксом. Называл служанку Кэтрин.
– И?..
– У нее другое имя.
– А, черт…
– Вот именно.
– Добавь обвинение в физическом насилии и срочно разошли оповещение по радио. Холлоуэя нужно найти, пока он не напал на кого-то еще. И сделай одолжение: позвони Кэтрин Мерримон и скажи, чтобы она ушла из дома. Пусть едет в участок. Я встречу ее там. Скажи, что мне нужно поговорить с ней. Скажи, что это важно.
– Тут вот в чем дело…
– Что?
– Я уже пробовала позвонить ей.
Хант уже знал, что она скажет.
– Никто не отвечает.
* * *
Выйдя из леса, Джонни наступил на лежащий во дворе лист старой жестяной кровли. Металл нагрелся так, что жар ощущался даже через резиновые подошвы кедов. Он соскочил на землю, и стальная полоса глухо звякнула. Подойдя к дому сзади, проверил окна. В его комнате никого не было. В комнате матери тоже. Темно, на кровати комок простыней. Через открытую дверь комнаты был виден сумрачный коридор. Джонни нырнул за угол.
Во дворе стоял «Эскалейд» Кена. Не на дорожке, а прямо на траве. Автомобиль проехал по кустам и зацепил единственное во дворе дерево, погнув крыло и содрав два фута краски с правой стороны. Левая дверца осталась открытой, правое переднее колесо уткнулось в нижнюю ступеньку крыльца. Джонни дотронулся до капота – еще горячий.
