– Это было очень давно, – тихо проговорил Царкиил. – Сейчас мы живы благодаря этим законам.
– Однако Светлой Империи такие законы не понадобились, насколько я знаю, там вполне уживаются Свет и Тьма, и никто не подвергается гонению за то…
– Так там нет и той Тьмы, что на протяжении веков год за годом разрушает наши земли, – прервал его Царкиил, поднимаясь с кресла и направляясь к другу. – Ты лучше скажи, как мне правильней поступить?
– Найди ее, – твердо проговорил Сагатар, глядя в черноту глаз друга. – И помоги выжить. – Видя, как кивнул Царкиил, добавил: – И ты сам понимаешь, задача будет не из простых. Мой отец одержим «чистотой крови» нашего рода.
Царкиил набросил капюшон. Выпрямился.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Царкиил, как ее зовут? – небрежно спросил Сагатар, снова приступая к подписанию бумаг, лежащих на столе.
– Эвелин, – ответил он, удивленно рассматривая друга, потом улыбнулся и добавил: – Эвелин Деф’Олдман. – Он подошел к месту, где открывался портал. – И она несет в себе как Свет, так и Тьму. – Видя, как дернулся Сагатар, в немом изумлении поворачивая голову в его сторону, усмехнулся. – Так записано в великой книге Теней. И кстати, твой отец об этом прекрасно знает. Вот только верит ли? – Царкиил Соптис шагнул в портал.
* * *
Уже несколько дней отряд во главе с Илиодором Деф’Олдманом скрывался в лесу неподалеку от летней резиденции Императора. В это укромное место, скрытое от посторонних глаз скалистым выступом, их отвел один из Сынов Ночи. Чтобы обошлось без неприятных сюрпризов, его побратимы внимательно следили за подступами к лесу и за дорогой, ведущей к императорскому дворцу, точнее, за теми, кто въезжал туда и выезжал оттуда. Время от времени к охотникам присоединялись люди из отряда Илиодора.
– Я все же не понимаю, зачем это нужно было? – спросил Старкад, помешивая догорающие в костре угли. В его темных зрачках плескались отражения искр. Треснули ветки. Так не ходят в ночном лесу. Так предупреждают, что возвращаются свои. Он поднял голову и проследил за Изаром, только что появившимся на поляне вместе с ночным охотником. Недовольно покачал головой. Перевел взгляд на Илиодора. – Вот объясни, зачем мы здесь?
Илиодор посмотрел на наставника и твердо ответил:
– Мы ждем. – Видя, как у Старкада при таком заявлении приподнялись брови, решил объяснить, чтобы упредить следующий вопрос: – С самого начала для меня стала потрясением новость, что девочку выкрали по приказу ее же дедушки и пытались, оказывается, еще и убить. Потом я решил все же увидеть того, кто так сильно желает смерти своему отпрыску лишь потому, что это, видите ли, претит их законам о «чистоте крови». – Он поднялся со своего места и подошел к костру. – Затем у меня была твердая уверенность в том, что я смогу уговорить его помочь мне, но когда мы получили отказ, мне стало важно понять его мотивы. – Илиодор уставился на догорающие угли в костре. – И теперь, сложив все «за» и «против», я знаю: с моим приездом и заявлением, что она жива, он снова возобновит попытки найти ее. Вот посмотришь, он проведет ритуал на крови, в котором отказал мне, и отправит убийцу по ее следу. – Старкад перестал помешивать угли и весь подобрался, внимательно вслушиваясь в то, что говорил Илиодор. – А мы пойдем по следу убийцы.
– Значит, охота началась? – в предвкушении спросил Старкад.
– Да, друг мой, – согласился Илиодор не столь радостно, как хотелось бы. Сердце сжимала тревога за ребенка, которому в этой охоте была отведена самая незавидная роль.
16
Темнота. Пустота. В ней нет ничего, даже меня. Как страшно не быть!
Возвращение
Джим приходила в сознание и снова впадала в беспамятство. Выныривала на короткое время из темноты и снова погружалась в ее пучины. Сознание разрывалось между Светом и Тьмой, а тело не слушалось. Как ни старалась, не могла вспомнить, кто она и что происходит, где находится и почему, а иногда, как вспышка, перед глазами начинали мелькать разные образы, и тогда Джим становилось страшно, она начинала метаться и стонать. В такие моменты, на тот краткий миг, когда открывала глаза, она видела перед собой обеспокоенное лицо Шельги Араи. Иногда рядом сидела Алисия и безутешно плакала. Очень хотелось ее успокоить, сказать, что все будет хорошо, но на это не было сил. Очень часто Джим видела себя со стороны, как будто смотрела в чужой незнакомый мир, но при этом не испытывая каких-либо чувств или эмоций. Иногда она видела возле себя Цитариуса Инариона, а иногда с ней подолгу сидел Кайдан Орадус, кажется, еще видела Диирде’Грамма, но особо уверена в том не была. Она безразлично наблюдала, как ниоткуда появлялся «черный плащ», брал стул и садился возле кровати. Подолгу находился рядом и что-то тихо шептал себе под нос. От его шепота Джим становилось плохо. Он мешал ей погружаться в темноту, не давал забыть, кто она, заставлял возвращаться и чувствовать свое тело, прислушиваться к звукам его голоса и вспоминать. Однажды ей даже показалось, что он ее увидел. Адагелий Оторонталий резко обернулся и посмотрел прямо на нее.
– Ах вот оно что, – проговорил он в пустоту непонятно для кого, отвернулся и с еще большим усердием начал проговаривать непонятные слова.
По ночам она видела рядом лицо Арникуса. Он сидел в одной и той же позе, облокотившись о кровать, сцепив тонкие пальцы в замок и опустив на них подбородок. Он подолгу смотрел на Джим, боясь хотя бы на мгновение отвести взор в сторону. Его тело переставало шевелиться, он замирал и чутко прислушивался к каждому ее вдоху. Его лицо в полумраке казалось неживой маской, грустные глаза совершенно не моргали, а белоснежные волосы неестественно мерцали в лунном свете. Он выглядел уставшим и расстроенным. В один из таких моментов Джим смогла протянуть руку и коснуться его. «Ты ведь живой?» – едва смогла выговорить она, а может, лишь только хотела это спросить. Но, видно, Арникус все же понял, что ее тревожило, потому что ответил: «Конечно живой. Что со мной может случиться?» Приблизил к ней свое лицо и твердым голосом проговорил: «Никогда больше так не делай! Слышишь? Никогда!» Надо отметить, что эту фразу он повторял довольно часто, только с разной интонацией и выражением лица. На что Джим обычно кивала и тут же засыпала счастливой.
– Проснись, – прошелестел ветер. – Проснись! – звал голос, заставляя биться сердце и волноваться душу. Джим вздрогнула.
Солнечные лучи проникали через огромные оконные проемы, заливая ярким светом все помещение. Они скользили по лицу Джим, ласкали кожу и забирались под закрытые веки. Она проснулась, но продолжала лежать, прислушиваясь к голосам, эхом разносившимся в полупустой больничной зале. Почему-то было спокойно и хорошо, в душе теплилась надежда, что она нашла что-то очень важное. Улыбка расцвела на лице. «Я нашла его». Джим резко села. Распахнула глаза. «Он здесь, в Академии!» От яркого света потекли слезы, она утирала их и пыталась рассмотреть, где находится. Узнала стены, кровать и нахмурилась. «Все понятно. Где же я еще могу быть!» Осторожно свесила ноги и с интересом посмотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Возле дверей стояло несколько человек. Она с удовольствием поболтала босыми ногами, разглядывая посетителей, улыбаясь от одной мысли, что «путешественник» тоже учится в этой Академии. Один из них ругался с дежурным возле дверей, а другой стоял и смотрел в ее сторону. «И он сейчас стоит в этой комнате!»
