Весной 1963 года здоровье Льюиса настолько улучшилось, что он смог в пасхальный семестр преподавать в Кембридже.
В мае 1963 он планировал лекции на Михайлов семестр. Ему предстояло читать курс средневековой литературы по утрам каждый вторник и четверг, начиная с 10 октября
[737].
В тот момент Льюис обрел друга, которому предстояло сыграть важнейшую роль в последние месяцы жизни писателя, а затем, после его смерти, вновь пробудить интерес к Льюису. У Льюиса было немало американских поклонников, с которыми он переписывался на протяжении ряда лет. Среди них был и Уолтер Хупер (род. 1931), в ту пору молодой исследователь из университета Кентукки. Он прочел книги Льюиса и захотел сам написать о нем. В переписку с Льюисом Хупер вступил 23 ноября 1954 года, когда служил в армии США, и сохранил интерес к творчеству Льюиса также в дальнейшей своей исследовательской работе. Особенно сильное впечатление на него произвело короткое предисловие Льюиса к «Посланиям к младшим Церквям» (1947) — это осовремененный перевод новозаветных посланий, выполненный английским религиозным автором Дж. Б. Филлипсом (1906–1982). Уже в 1957 году Льюис выражал готовность увидеться с Хупером, если тот когда-либо соберется посетить Англию
[738].
В итоге визит Хупера не состоялся, но переписка продолжалась. В декабре 1962 года Хупер отправил Льюису составленную им библиографию его опубликованных трудов, и Льюис ее с благодарностью дополнил и исправил. Он снова пригласил Хупера в гости и сообщил, что в июне 1963 рассчитывает быть у себя дома в Оксфорде
[739]. Встреча произошла 7 июня, когда Хупер приехал в Оксфорд и принял участие в Международной летней школе колледжа Эксетер.
Льюис явно был рад знакомству и пригласил Хупера на очередное собрание инклингов в понедельник. Теперь они собирались по другую сторону от Сент-Джайлса, нехотя перебравшись из «Орла и ребенка» в «Ягненка и флаг»: ремонт и нововведения лишили «Кроличью» прежнего уюта
[740]. Поскольку семестры Льюис проводил в Кембридже, инклинги встречались теперь по понедельникам, чтобы после заседания Льюис успевал на медленный дневной поезд в свой университет. Хупер, в ту пору прихожанин епископальной церкви, в воскресенье утром отправился вместе с Льюисом в церковь Св. Троицы в Хидингтон-кварри.
Последняя болезнь и смерть
На конец июля была запланирована поездка в Ирландию, к Артуру Гривзу. Поскольку здоровье заметно ухудшилось, Льюис попросил Дугласа Грешэма проводить его, в том числе ему требовалась помощь с багажом. 7 июня, когда Льюис вернулся в Оксфорд на исходе кембриджских летних каникул, Уорни отправился в Ирландию, полагая, что в следующем месяце за ним последует и брат. Но этого не случилось. В первую неделю июля Льюису сделалось хуже.
11 июля Льюис с сожалением написал Гривзу об отмене поездки. У него «случился коллапс, в смысле проблем с сердцем»
[741]. Он сильно уставал, не мог сосредоточиться, то и дело засыпал. Почки плохо функционировали, в крови накапливались яды, вызывавшие постоянную усталость. Помочь могло только переливание крови, и действительно, эти процедуры немного облегчили его состояние (до повсеместного применения диализа оставалось еще несколько лет).
Когда Уолтер Хупер приехал в Килнс воскресным утром 14 июля 1963 года, чтобы проводить Льюиса в церковь, он понял, что Льюис тяжело болен. Он был изнурен, с трудом подносил к губам чашку чая, плохо ориентировался. Опасаясь, что в отсутствие брата ему не справиться с перепиской, Льюис попросил Хупера занять должность его личного секретаря. Хупер уже согласился вести занятия в университете Кентукки в осенний семестр, но готов был перейти на службу к Льюису с января 1964 года. Однако Льюис, дезориентированный, неспособный сосредоточиться, так и не смог пояснить, какое жалование предложит Хуперу за эту работу или какие требования предъявит к нему.
Утром в понедельник 15 июля Льюис написал короткое письмо Мэри Уиллис Шелбурн, сообщил ей, что утратил способность концентрироваться и вынужден лечь в больницу для обследования и оценки своего состояния
[742]. Он прибыл в больницу Экленд в тот же день в пять часов вечера и почти сразу же по прибытии у него случился инфаркт. Льюис впал в кому и, по мнению врачей, был обречен. Больница известила Остина и Кэтрин Фарреров, поскольку не смогла связаться с ближайшим родственником — Уорни
[743].
На следующее утро Остин Фаррер решил, что Льюис, жизнь которого поддерживали с помощью кислородной маски, хотел бы принять последнее причастие. Он договорился с Майклом Уоттсом, настоятелем церкви Св. Марии Магдалины, в нескольких минутах пешком от больницы, чтобы тот навестил с этой целью Льюиса. В 2 часа пополудни Уоттс совершил обряд. Час спустя, к изумлению медиков, Льюис очнулся и попросил чаю, очевидно, и не подозревая, что почти сутки пробыл в коме.
Впоследствии Льюис говорил друзьям, что предпочел бы не выходить из комы. «Весь этот процесс, — писал он Сесилу Харвурду, — был очень мягким»
[744]. А теперь ему, словно Лазарю, предстояло умирать во второй раз. В более подробном — и последнем — письме своему верному Артуру Гривзу он пояснял:
Хотя я отнюдь не чувствую себя несчастным, но не могу не сожалеть о том, что в июле я ожил. Без малейших мучений приблизиться к вратам — и вдруг они захлопываются у тебя перед носом, и ты понимаешь, что придется пройти весь этот путь заново, причем, вероятно, уже не столь безболезненно! Бедный Лазарь! Но Господу виднее, как лучше
[745].
Льюис регулярно переписывался с Гривзом начиная с июня 1914 года. Это были одни из самых значительных и задушевных отношений в его жизни, причем мало кто в его кругу знал о Гривзе, пока публикация «Настигнут радостью» не поведала о юношеской дружбе (но и тогда Льюис не упоминал о том, как эта дружба продолжалась в зрелые годы). Характерно для Льюиса извиниться за печальные последствия своей болезни: «Похоже, в этой жизни мы с тобой уже не увидимся».
