Отныне Льюису не требовалась финансовая поддержка отца. Его жизнь внезапно приобрела устойчивость и стабильность. Он поблагодарил отца за «щедрую помощь» на протяжении шести долгих лет — без упреков, всегда с желанием ободрить. Льюис достиг своей цели. Наконец-то он — оксфордский дон.
Глава 5. 1927–1930
Дон, дом и дружбы: первые годы в Магдален-колледже
Оксфордский Магдален-колледж был основан в 1458 году Уильямом Уэйнфлитом (ок. 1398–1486), епископом Винчестера и лордом-канцлером Англии. Будучи главой богатого диоцеза и не имея близких родственников, Уэйнфлит сделал колледж своим личным проектом. Двадцать лет он осыпал колледж богатствами и строил ему новые корпуса. Когда в 1480 году Уэйфлит составлял первое уложение, колледж располагал достаточными средствами, чтобы содержать сорок членов, тридцать ученых и церковный хор. Среди оксфордских и кембриджских колледжей немногие могли равняться с ним благосостоянием. И во времена Льюиса Магдален-колледж все еще считался — наряду с колледжем Сент-Джонс — богатейшим в Оксфорде.
Членство в Магдален-колледже
Официально Льюис был посвящен в члены Магдален-колледжа на торжественной церемонии в августе 1925 года. По древней традиции на церемонию собрались все члены университета. Льюису велели опуститься на колени перед президентом и стоять, пока читалась длинная латинская формула посвящения. Затем президент поднял Льюиса на ноги и произнес: «Желаю радости». Благолепие обряда было несколько нарушено неуклюжестью Льюиса, который наступил на подол собственной мантии. К счастью, он быстро оправился от такой катастрофы и пошел в обход комнаты, чтобы каждый из присутствующих мог лично пожелать ему «радости», пусть Льюис и мечтал втайне оказаться где-нибудь подальше от всего этого
[260]. Читатель, возможно, задумается над этими повторами слова «радость», которое так много значило для Льюиса.
К работе Льюис приступил 1 октября. Проведя две с лишним недели в Белфасте с отцом, он вернулся в Оксфорд и переехал в отведенные ему комнаты в Новом корпусе Магдален-колледжа (1733) — это роскошное палладианское здание XVIII века первоначально задумывалось как северная сторона очередного квадратного двора, но в итоге осталось стоять в великолепном одиночестве. Льюис получил номер 3 на лестнице III, помещение, состоявшее из спальни и двух гостиных. Большая гостиная выходила окнами на север, на рощу Магдалины, где паслись олени, также принадлежавшие колледжу. Спальня и меньшая гостиная смотрели на юг, перед Льюисом открывался чудесный вид на лужайку перед главными зданиями колледжа и на знаменитую башню. Не будет преувеличением сказать, что Льюису достался один из самых красивых видов в Оксфорде.
Дух Магдален-колледжа в ту пору определял сэр Герберт Уоррен, которого члены колледжа ласково именовали «Самбо». Он сделался президентом колледжа в возрасте 32 лет, в 1885 году, и продержался до 1928 года. За 43 года правления он сформировал колледж в соответствии со своими вкусами. Одной из самых поразительных черт насаждаемой Уорреном университетской культуры было «почти избыточное товарищество и совместное проживание»
[261]. Членам колледжа настоятельно рекомендовалось обедать и ужинать вместе. Проживавшие в колледже холостяки, вроде Льюиса, должны были также и завтракать вместе
[262]. Льюис сделался частью общины ученых мужей.
В то время как некоторые колледжи разрешали членам обедать или ужинать приватно у себя, Уоррен требовал, чтобы все сходились за трапезой, видя в этом способ укрепить корпоративный дух и подчеркнуть социальную иерархию. К общему ужину члены колледжа выходили из главной гостиной в зал в мантиях, следуя друг за другом по старшинству. Также по старшинству распределялись они и за главным столом, где не приветствовалось фамильярное обращение по имени. Члены колледжа должны были обращаться друг к другу по фамилии или же по должности: «мистер вице-президент», «тьютор по физике» и т. д.
[263]
В ту пору колесики сложного социального и интеллектуального механизма Оксфордского университета обильно смачивались алкоголем. Магдален-колледж был, пожалуй, одним из самых пьющих в Оксфорде, в особенности склонны к излишествам были постоянно проживавшие здесь холостяки. В 1924 и 1925 годах колледжу удалось выплатить накопившийся долг, продав 24 тысячи бутылок портвейна на общую сумму 4000 фунтов
[264]. Когда члены колледжа бились об заклад, сумма выигрыша определялась не в наличных, а в ящиках кларета или портвейна. Дворецкого при главной гостиной как-то раз заметили в 11 часов утра — он нес через двор колледжа серебряный поднос с бренди и сигарами. На вопрос, куда он направляется, дворецкий ответствовал, что несет завтрак одному из господ. Льюис держал у себя в комнатах бочку пива и угощал коллег и студентов, но в целом избегал злоупотребления спиртным, какое случалось с ним в довоенные годы.
Требования президента Уоррена определили еженедельное расписание Льюиса. К январю 1927 года оно установилось окончательно. Между семестрами он жил в Хиллсборо и приезжал на автобусе в колледж, где проводил рабочие часы и там же обедал. Во время семестра он ночевал в колледже и приезжал на автобусе к «семье» после обеда, если во второй половине дня не имел преподавательских или административных дел. Вечером он возвращался в колледж на ужин.
Жалование члена-преподавателя составляло 500 фунтов в год. Вполне щедрая сумма, максимум того, что получали члены колледжа: если бы Льюис занял вакансию по конкурсу, то получал бы вдвое меньше
[265]. Однако вскоре выяснилось, что жизнь в колледже обходится намного дороже, чем Льюис рассчитывал. Во-первых, в его комнатах отсутствовала мебель и ковры. Льюис обнаружил там всего два элемента обстановки: умывальник в спальне и линолеум в меньшей гостиной. В итоге ему пришлось потратить 90 фунтов — существенная сумма по тем временам — на покупку ковров, столов, стульев, кровати, штор, ящика для угля и кочерги. Большой и непредвиденный расход, пусть Льюис и экономил на чем только мог, приобретая подержанные вещи
[266].
