Подытожить эту цепочку рассуждений мы можем так: чтение литературы для Льюиса — это процесс, в результате которого мы воображаем себе иной мир и входим в него, и этот процесс высвечивает перед нами тот эмпирический мир, где мы живем на самом деле. Льюис постоянно предлагал себя в качестве проводника тем, кто отправляется в подобное паломничество. И многие чувствуют, что вершин своего ремесла К. С. Льюис достигает именно тогда, когда представляет Спенсера или Мильтона тем, кто знакомится с ними впервые.
И все же роль Льюиса не сводится только к описанию миров, созданных чужим воображением. Он и сам сделался творцом таких миров — миров, где явственно влияние идей и образов его предтеч. Нельзя ни на миг забывать, что одно из возможных последствий от чтения великой литературы — не просто желание самому написать нечто подобное, но и желание вместить мудрость, изящество и остроумие прошлого в формы, привлекательные для сегодняшнего читателя. И в этом Льюис весьма преуспел, как мы убедимся, когда разговор дойдет до создания Нарнии — тогда мы и обсудим, как Льюис «подсвечивает» наш реальный мир с помощью воображаемого.
Но «Хроники Нарнии» пока еще не написаны, а в реальном мире совершается очередной пугающий поворот истории. 1 сентября 1939 года немецкая армия вторглась в Польшу. Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен сначала попытался организовать мирные переговоры между Германией и Польшей, но парламент взбунтовался против таких действий, и тогда Чемберлен предъявил Гитлеру ультиматум: немедленно вывести войска из Польши. 3 сентября, не получив от фюрера никакого ответа, Великобритания объявила Германии войну. Началась Вторая мировая.
Глава 8. 1939–1942
Общенациональная слава: пророк военного времени
В воскресенье 22 октября 1939 года университетская церковь Св. Девы Марии в Оксфорде была битком забита студентами и преподавателями. Большая, чуткая аудитория, общее настроение — торжественное и немного подавленное, тема проповеди — «Никаких иных богов: культура в пору войны», проповедник — К. С. Льюис. Его мощная речь в защиту привычного академического порядка перед лицом мирового конфликта, неуверенности в завтрашнем дне, растерянности произвела глубокое впечатление на слушателей. С началом войны стало ясно, как все обстоит на самом деле, рассуждал Льюис, мы вынуждены отбросить оптимистические иллюзии насчет самих себя и мира в целом. Реализм вновь воссел на престол. «Мы безошибочно различаем, в какой вселенной жили и прежде, и ныне, и пора принять это»
[433].
Каждый, кому довелось побывать в Оксфорде в 1914–1918 годах, в пору Великой — теперь Первой мировой — войны, невольно припоминал сокрушительные последствия войны для университета. Число студентов резко сократилось, преподаватели ушли на войну, здания колледжей использовались для военных нужд. Теперь, с началом Второй мировой, повторялось то же самое, хоть и в меньших масштабах. Возникли также и новые проблемы. Невозможно было пренебречь угрозой бомбежки с воздуха. Затемнение погрузило весь маленький город в стигийскую тьму, какой здесь не ведали со времен Средневековья. Дефицит бумаги привел к тому, что студентам не хватало учебников для занятий.
В Килнсе тоже произошли перемены. 2 сентября, на следующий день после вторжения Германии в Польшу, Уорни призвали на действительную службу (подав в отставку 21 декабря 1932 года, Уорни оставался в офицерском резерве). Он получил приказ немедленно отправиться в Каттерик (Йоркшир). Две недели спустя его командировали во Францию налаживать доставку пополнения и боеприпасов для Британского экспедиционного корпуса, присвоив ему звание майора.
Через несколько часов после отъезда Уорни в Килнсе появились четыре жилицы — эвакуированные из Лондона школьницы. И далее в связи с угрозой авианалетов в Килнс будут поступать эвакуированные, некоторые прожили в этом доме много месяцев. В переписке Льюиса за этот период часто с недоумением упоминаются жалобы подростков на то, что им нечем заняться. «А почитать они не пробовали?» — удивлялся он.
Но в первые недели войны ему хватало и других забот. Акт о всеобщей мобилизации, подписанный 3 сентября 1939 года, предусматривал поголовный призыв всех жителей Великобритании мужского пола в возрасте от 18 до 41 года. Льюису было еще только сорок, и он явно встревожился. Неужели его призовут? Ему вовсе не хотелось сражаться на второй в своей жизни войне. На следующий день после вторжения немцев в Польшу Льюис обратился к главе Магдален-колледжа Джорджу Гордону, и тот рассеял его опасения: 41 год Льюису исполнялся 29 ноября, через два с небольшим месяца. Не о чем беспокоиться
[434].
В итоге Льюису была отведена в этом историческом событии роль наблюдателя, а не активного участника. Летом 1940 года он присоединился к «Волонтерам местной самообороны» (позднее эта организация была переименована в «Местную гвардию») и одну ночь из девяти проводил на дежурстве, «обходя самые угрюмые и вонючие закоулки Оксфорда»
[435]. Эти обходы с 1.30 до 4.30 с винтовкой на плече казались ему довольно нелепыми, он сравнивал себя с Кизилом из шекспировской комедии «Много шума из ничего»
[436]. Но все же он полюбил тот покой и уединение, которыми наслаждался на прохладных пустынных улицах Оксфорда в предутренние летние часы.
Переписка начала 1940-х годов рисует картину, знакомую всем исследователям Британии военной поры: необходимость экономить, недостаток еды и самых необходимых товаров, беженцы и эвакуированные в твоем доме, глубокая тревога за будущее. Порой методы Льюиса справляться с этими проблемами выглядят немного комично: например, «экономия военного времени» — подавать чай вместо мадеры, когда он обсуждает с друзьями Данте. После отъезда Уорни Льюис перебрался работать в меньшую гостиную своей квартиры в Магдален-колледже, ее легче было обогреть: тем самым снижались расходы на уголь
[437].
Дружба Льюиса с Чарльзом Уильямсом
Одним из последствий войны для Льюиса стала одна из самых важных в его жизни дружб. 7 сентября 1939 года издательство Oxford University Press эвакуировало офис из Лондона и до конца войны разместило его сотрудников в Оксфорде. Так в Оксфорде оказался Чарльз Уильямс (его жена и сын оставались в Хэмстеде). С помощью Льюиса и его рекомендаций Уильям вошел в оксфордское общество и постоянно участвовал в собраниях инклингов. Факультету английского языка недоставало преподавателей, и Льюису нетрудно было убедить всех, что Уильямс и есть необходимая замена ушедшим на фронт. В итоге лекции Уильямса сделались чем-то вроде местной достопримечательности, они собирали огромные аудитории и столь же огромные похвалы.
