Первое выступление состоялось на тренировочной базе № 10, где авиация готовила экипажи для бомбардировщиков — в Абигдоне, примерно в пятнадцати минутах езды от Оксфорда. Впоследствии Льюис вспоминал этот эпизод довольно мрачно: «Насколько я могу судить, это был полный провал»
[465]. На самом деле, это вовсе не было провалом: летчики попросили его продолжать. Постепенно Льюис научился корректировать свой стиль и словарь, подстраиваясь под нужды непривычной для него аудитории.
Рассуждения Льюиса о том, как оратор должен «усвоить язык аудитории», вошли в важное выступление перед священнослужителями и лидерами молодежи в Уэльсе в 1945 году. Эта лекция полна мудрых мыслей и открытий, явно доставшихся Льюису нелегким путем — через опыт собственных ошибок. Два пункта он выделяет как наиболее важные: нужно выяснить, как говорят простые люди, и излагать свои мысли в присущей им манере.
Мы должны научиться языку своих слушателей, и позвольте мне сразу сказать, что нельзя утверждать a priori, что «простой человек» знает, а чего он не знает. Придется выяснить это на собственном опыте
[466].
Нетрудно вообразить, как Льюис ввязался в полемику с твердолобыми, не терпящими ерунды, бойкими на язык будущими летчиками, увидел, как неуместен тут его академический стиль — и решил что-то срочно менять.
Нужно перевести на повседневный язык каждый элемент вашего богословия. Это очень хлопотно, и это означает, что за получасовую проповедь вы мало что успеете сказать, но это необходимо. Заодно вы окажете большую услугу собственной мысли. Я теперь убежден: если ваши мысли невозможно перевести на язык необразованного человека, значит, эти мысли еще не достигли ясности. Возможность перевода — вот проверка, показывающая, насколько человек сам понимает, что имеет в виду
[467].
Эти правила, нелегким путем усвоенные во время лекций для будущих летчиков, Льюис применит на практике в своих радиобеседах.
Переговоры по подготовке серии радиобесед шли успешно. Как Льюис и просил, его выступления спланировали на август 1941 года, в разгар каникул, когда он мог полностью посвятить этой новой задаче все свои мысли и все свое время
[468].
К середине мая Льюису удалось более-менее выработать подход к своим текстам для выступлений на радио. Они будут не евангелизирующими, но апологетическими, то есть приуготовляющими встречу слушателей с Евангелием, а не излагающими само евангельское учение. Это будет praeparatio evangelica, а не evangelium
[469], постановил Льюис, то есть «попытка убедить людей в существовании морального закона, в том, что мы его постоянно нарушаем и что существование законодателя как минимум весьма вероятно»
[470]. Но Льюису предстояло главное испытание: микрофон. Будет ли его голос хорошо звучать в эфире?
В мае 1941 года Льюис уселся перед микрофоном, чтобы пройти «проверку голоса» на BBC. Звук собственного голоса оказался для него, как он признавался, сюрпризом. «Я не был готов к тому, что этот голос мне совершенно незнаком»
[471]. Но радиокомпания осталась довольна. Все были уверены, что никаких проблем с тем, чтобы разобрать слова Льюиса во время выступлений, не будет. Единственное, что не совсем устраивало — «оксфордский акцент», Льюиса просили его смягчить, но он ответил, что сам никакого акцента за собой не знает, да и если устранить одну особенность произношения, появится другая. Какой смысл так суетиться из-за «всего лишь привходящих явлений»
[472]?
Но кое-какие перемены все же пришлось внести. Эрик Фенн счел предложенное Льюисом название серии бесед «скучноватым»
[473]. В итоге договорились изменить название на «Внутри информации». Были назначены дни и темы четырех выступлений:
6 августа: «Простые приличия».
13 августа: «Законы научные и моральные».
20 августа: «Материализм и религия».
27 августа: «Что нам с этим делать»
[474].
Но потом понадобились еще два изменения. Во-первых, Лесли Стэннард Хантер, епископ Шеффилдский, которому предстояло выступать с четырьмя проповедями после Льюиса, попросил отложить свое выступление на неделю. У BBC появлялся разрыв в уже наладившейся программе религиозных передач. Фенн пригласил Льюиса заполнить лакуну дополнительной пятой беседой. Понимая, что написать нечто новое Льюис не успеет, Фенн предложил посвятить эту беседу ответам на вопросы слушателей
[475]. Льюис так и сделал.
И последнее изменение вновь затрагивало название бесед. «Внутри информации» было забраковано внутренним меморандумом BBC от июля как «не слишком уместное»
[476]. После поспешных переговоров появилось название: «Добро и зло: путеводная нить к смыслу вселенной?»
[477] Многие полагают, что этот окончательный вариант намного лучше всех предыдущих.
Сначала Льюис полностью написал текст бесед, затем отредактировал их вместе с продюсером Эриком Фенном. Иногда процесс редактирования приводил к напряжению между автором и тем, кто его правил, особенно если Льюису казалось, что Фенн внедряется в суть и смысл текста. Однако постепенно Льюис научился ценить опытное ухо Фенна: ведь в отличие от книги радиобеседа строится так, чтобы каждая фраза была понятна сразу, а Льюис еще не умел принимать это в расчет.
Первая беседа прошла в прямом эфире из Лондона в 19.45 в среду 6 августа 1941 года, сразу после пятнадцатиминутного выпуска новостей в 19.30. Любой работник радио знает, что «лучшее время», привлекающее больше всего слушателей, наступает после самых популярных передач, а во время войны огромную аудиторию собирали как раз выпуски новостей. Но если бы Льюис понадеялся, что его передача выиграет благодаря тому, что она следует за новостями, которые должны привлечь массы слушателей, он был бы разочарован: именно этот выпуск новостей был предназначен населению оккупированной нацистами Норвегии, где BBC ловили на длинных волнах 200 кГц. И шел он на норвежском языке.
