Подростки и сами это сознают. Они умело ускользают от взрослых, которые выросли в относительно примитивном мире. Группа юношей обсуждает свою зависимость с гордостью, видя в ней проявление маскулинного превосходства. Один заявил, что играл в видеоигру два месяца без перерыва – все летние каникулы. Другой сказал, что играл триста дней, останавливаясь, лишь чтобы поесть, поспать и сходить в туалет. Третий назвал определение, данное зависимости профессором Раном, «полным дерьмом». Шесть часов в день кажутся ему совершенно нормальными: «Если принять такое определение, то получится, что 80 % китайцев страдают интернет-зависимостью». Четвертый заявил: «Большинство из нас не считает, что у нас интернет-зависимость. Это не болезнь, а социальное явление». Юноши пытаются преуменьшить серьезность проблемы, но совершенно ясно, что интернет-зависимость для Китая – серьезная проблема, и серьезность ее нарастает с каждым днем.
* * *
Западный подход к поведенческой зависимости столь же расплывчат, как и подход профессора Рана. «Диагностическое и статистическое руководство» признает пристрастие к азартным играм реальной поведенческой зависимостью. Интернет-зависимость чуть было не включили в пятое издание ДСР, опубликованное в 2013 году. Сегодня можно найти более двухсот академических статей об интернет-зависимости, поэтому Американская психиатрическая ассоциация решила все же вскользь упомянуть об этом в приложении к руководству. Другие же поведенческие зависимости – от физических упражнений, смартфонов и работы – вообще не удостоились упоминания, поскольку пока не вызвали научного интереса. Это не делает их менее реальными, что прекрасно понимают специалисты. Даже если АПА не считает эти состояния болезнями или расстройствами, они все равно влияют на жизнь многих тысяч людей. Возможно, их не следует считать клиническими расстройствами. Миллионы китайских подростков лечат интернетом одиночество, а у людей Запада поведенческие зависимости становятся реакцией на ограничения мира, в котором им приходится существовать.
В отличие от медицинской модели профессора Рана с ее таблетками и психиатрическими сеансами, в центре reSTART поведенческие зависимости рассматривают как структурную проблему: исправьте структуру жизни зависимого человека – и вы решите проблему. Терапевтические сеансы служат лишь малой частью плана лечения – значительно менее важной, чем обучение жизненным навыкам и умению справляться с эмоциями. Но так делают не во всех американских центрах. В одной больнице поведенческую зависимость лечат так же, как зависимость от веществ.
Брэдфордский региональный медицинский центр в Пенсильвании запустил десятидневную больничную программу для интернет-зависимых в 2013 году. Основатель программы, психолог Кимберли Янг, заинтересовалась интернет-зависимостью еще в середине 90-х годов
[138]. «В 1994 или 1995 году подруга сказала мне, что ее муж проводит в чате AOL от сорока до шестидесяти часов в неделю, – говорит Янг. – Тогда доступ в интернет стоил дорого, 2,95 доллара в час, так что его привычка стала тяжелым финансовым бременем для семьи. И тогда я задумалась: а могут ли люди впадать в зависимость от интернета?» Янг создала диагностический опросник по интернет-зависимости и разместила его в сети. Как и в опросниках по азартным играм и алкоголизму, здесь респондентам предлагалось отметить те утверждения, которые для них справедливы. «Любой, кто отмечал пять или более утверждений, считался «зависимым», – рассказывает Янг.
На следующий день ей стали писать десятки людей, которых беспокоило их состояние. Многие отмечали в ее опроснике гораздо больше пяти пунктов. В течение следующих четырех лет Янг исправляла и оценивала свой опросник. Она добавила в него двенадцать новых пунктов и назвала Тестом на интернет-зависимость. (Примеры вопросов из этого теста я поместил в первой главе этой книги.)
Янг начала лечить интернет-зависимых. Этому способствовали два особых события, произошедшие в 2007 и 2010 году: появление iPhone и iPad. «Когда интернет стал мобильным, я поняла, что нужно уделить особое внимание этой зависимости», – сказала мне Янг. Теперь интернет был повсюду. К 2010 году Янг поняла, что нужно создать специализированный центр. Широкомасштабное исследование, проведенное в 2006 году, показало, что каждый восьмой американец страдает зависимостью от сети, но Янг была убеждена, что количество таких людей гораздо больше – и постоянно растет. Она добилась создания отделения на шестнадцать коек для лечения острой интернет-зависимости. Она общалась с Кэш, создательницей центра reSTART, но выбрала иной, более интенсивный подход. Ее пациенты лечились не сорок пять, а десять дней. «Большинство людей просто не могут провести с нами больше десяти дней», – говорит она. Многие ее пациенты обращались к другим врачам, но бесполезно. К Янг они попадали в полном отчаянии. Они проходили трехдневный курс детоксикации, а затем семь дней подвергались целевой когнитивно-поведенческой терапии.
Курс Янг получил название когнитивно-поведенческой терапии интернет-зависимости (СВТ-IA). В нем используются приемы, которые показали хорошие результаты в лечении других импульсивных расстройств. Многие пациенты Янг не верят, что у них есть проблема, поэтому ей приходится учить их осознавать этот факт. А потом она учит пациентов реформатировать вредоносные идеи, которые заставляют их чрезмерно пользоваться интернетом, – например, мысли о том, что они не способны найти друзей вне интернета. Метод Янг подталкивает пациентов к возврату в реальный мир, давно заброшенный ими ради мира сетевого, который многое прощает.
В 2013 году Янг опубликовала статью, в которой описала влияние ее метода на 128 интернет-зависимых. Она оценила их прогресс сразу же после двенадцати лечебных сеансов, а также через один, три и шесть месяцев после завершения курса лечения. Результаты оказались вдохновляющими: сразу после лечения пациенты Янг были менее одержимы интернетом, лучше организовывали свое время и почти не испытывали вредных последствий чрезмерного пользования сетью. Через полгода после окончания курса благотворное влияние лечения немного ослабевало, но картина оставалась сходной: метод Янг оказался вполне, хоть и умеренно, эффективным.
