– Я всего лишь стараюсь спасти тебя. Ты ведешь дело к полной катастрофе. Я изо всех сил пытаюсь ее предотвратить, и тебе напрасно кажется, что мое единственное желание – раздавать приказы и всем здесь распоряжаться. Если ты так думаешь обо мне, то какого дьявола взял меня в жены?
Ему не нравилось, когда она употребляла столь крепкие выражения. Уж слишком по-мужски они звучали в ее устах.
– В те дни ты еще была действительно красива, – сказал он.
Ее глаза сверкнули бешеным огнем, но она ничего не ответила на его реплику. Просто повернулась и вошла в дом. Джей с облегчением выдохнул. Ему нечасто удавалось оставить за собой последнее слово.
Спустя некоторое время он последовал за ней. Его сразу удивило присутствие в холле Макэша, одетого в жилет и обутого в домашние ботинки. Он вставлял в одно из окон новое стекло. Какого черта бывший шахтер делал у них в доме?
– Лиззи! – окликнул Джей жену. Он вошел в гостиную и застал ее там. – Лиззи, я только что в холле столкнулся с Макэшем. Как это понимать?
– Все верно. Я поручила ему возглавить ремонтные и отделочные работы. Он, кроме того, занимается покраской стен в детской.
– Я не желаю видеть здесь этого человека.
На сей раз ее реакция поразила его.
– Значит, придется потерпеть его присутствие! – резко бросила она мужу.
– Даже не знаю…
– Я не останусь здесь одна, пока по плантации свободно разгуливает Леннокс. Наотрез отказываюсь, понимаешь?
– Ну хорошо…
– Если уйдет Макэш, то и я покину этот дом! – Она почти выбежала из комнаты.
– Хорошо, я согласен.
Но говорил он уже с захлопнувшейся дверью. Джей не собирался воевать с ней из-за какого-то треклятого бывшего заключенного. Если она хотела, чтобы он покрасил стены в детской, пусть покрасит.
На полке при входе в гостиную он заметил нераспечатанное письмо, адресованное ему. Взяв его, узнал почерк своей матери. Он уселся у окна, чтобы прочитать ее послание.
«Лондон, Гровнор-сквер, дом 7.
15 сентября 1768 г.
Мой дорогой сынок!
Новая шахта на территории усадьбы Хай Глен полностью восстановлена после аварии. Добыча угля в ней возобновилась».
Джей улыбнулся. Матушка могла порой становиться похожей на деловую женщину.
«Роберт провел там несколько недель, консолидировал две усадьбы и организовал управление ими как одним земельным владением.
Я сказала твоему отцу, что тебе причитается процент с продажи добытого там угля, поскольку земля под шахтой принадлежит вам с Лиззи. Но он вновь напомнил о своей роли в уплате процентов по закладным.
Боюсь, однако, что решающим фактором в этом вопросе стал недозволенный отбор тобой лучших работников, доставленных на борту «Бутона розы». Твой отец пришел от этого в ярость, как и Роберт».
Джей почувствовал себя озлобленным и одураченным. Он-то рассчитывал завладеть рабочей силой бесплатно. Но забыл, что никогда не стоило недооценивать практицизма отца.
«Но я не оставлю попыток уломать Джорджа и склонить к решению в твою пользу. Уверена, со временем он сдастся».
– Да благословит тебя бог, мамочка, – вслух произнес Джей.
Она продолжала отчаянно защищать интересы сына, хотя он теперь находился очень далеко и высока была вероятность, что они больше никогда не увидятся.
Покончив с важными материями, она принялась сообщать новости о себе, о родственниках и подругах, как и о светской жизни Лондона.
«Роберт сейчас отправился на Барбадос. Даже не знаю, с какой целью, но инстинкт подсказывает: он строит какие-то козни против тебя. Не представляю, каким образом он может причинить тебе вред, но он коварен, изобретателен и безжалостен. Будь постоянно настороже, сынок.
Твоя любящая мать
Алисия Джеймиссон».
Джей в задумчивости отложил письмо в сторону. Он всегда принимал во внимание инстинкты матери, относился к их подсказкам с уважением, но на сей раз посчитал даже ее страхи преувеличенными. Барбадос находился слишком далеко отсюда. Но даже если бы Роберт объявился в Виргинии, он не в состоянии был бы нанести ему урон. Не так ли?
Глава тридцать первая
В старом и давно заброшенном крыле дома, где располагалась детская, Мак нашел карту.
Он успел заново отделать две из трех комнат и был занят теперь бывшим помещением учебного класса. Уж смеркалось. День подошел к концу, и он собирался возобновить работу утром. В классе стоял шкаф, заполненный покрывшимися плесенью учебниками и пустыми пузырьками из-под чернил. Мак перебрал содержимое, гадая, стоит ли хоть что-то сохранить. Карта лежала там, аккуратно свернутая в кожаном тубусе. Он развернул ее и взялся рассматривать.
Это была карта Виргинии.
Его первым порывом стало желание подпрыгнуть от радости, но восторг быстро померк, когда он понял, что ничего не может толком разобрать.
Даже географические названия ставили его в тупик, пока он не сообразил, что карта имела иностранное происхождение, и все надписи были сделаны на чужом для него языке. На французском, предположил он. Виргинию обозначили как Virginie, территории к северо-востоку как Partie de New Jersey, а все, что находилось к западу, именовалось Louisiane. Впрочем, та часть карты все равно оказалась совершенно пуста.
Постепенно он начал лучше понимать увиденное. Тонкими линиями были прорисованы реки, более толстыми – границы между колониями, а уж совсем густым и плотным слоем краски картограф изобразил горные хребты. Мак всматривался во все это, заинтригованный и завороженный. Перед ним словно лежал сейчас пропуск на свободу.
Он обнаружил, что Раппаханнок была одной из нескольких рек, протекавших через Виргинию от гор на западе до впадения в Чесапикский залив на востоке. Определять расстояния оказалось затруднительно, но ведь Перечный Джонс говорил, что до гор было примерно сто миль. И если карту составили верно, то почти на такую же дистанцию протянулось пространство по другую от хребта сторону. Но никаких указаний на то, в каком именно месте следовало пересекать горы, разумеется, никому не пришло в голову обозначить.
Маком овладело двойственное чувство: к радости примешивалось разочарование. Он четко мог понять теперь, где находится, но одновременно карта словно пыталась внушить мысль, что побег отсюда невозможен.
Горная гряда заметно сужалась к югу, и Мак особенно внимательно изучил этот фрагмент на карте, отслеживая реки до их истоков, пытаясь найти хоть какой-то намек на проход. Совсем далеко на юге ему попалось нечто, напоминавшее перевал, откуда брала начало река под названием Камберленд.
Ему сразу вспомнилось, как Уайти упомянул о Камберлендской котловине.
