Лиззи всерьез опасалась, что он убил Мака. Она протиснулась сквозь толпу и вышла на ринг. Секундант Мака склонился над его недвижимым телом. Лиззи присоединилась к нему, охваченная невероятным страхом. Глаза Мака оставались закрытыми, но она заметила, как он дышит.
– Слава богу, он жив! – воскликнула она.
Ирландец окинул ее беглым взглядом, но промолчал. Лиззи молилась, чтобы Мак не пострадал от неизлечимых травм. За последние полчаса он получил столько тяжелых ударов в голову, сколько большинство мужчин не получают на протяжении всей жизни. Ее ужасала мысль, что он придет в сознание, но превратится в пускающего пузыри идиота.
Он открыл глаза.
– Как вы себя чувствуете? – поспешила спросить Лиззи.
Но Мак не ответил, и его веки снова смежились.
Ирландец пристально посмотрел на нее и спросил:
– А вы кто такой? Хорист? Юноша-сопрано?
И Лиззи поняла, что напрочь забыла о необходимости говорить «мужским» голосом.
– Я его друг, – сказала она. – Давайте занесем его внутрь. Ему нельзя продолжать валяться в этой грязи.
После секундного колебания мужчина кивнул:
– Верно.
Он ухватил Мака под руки, а двое из числа зрителей взялись за ноги и подняли Мака с земли.
Лиззи первой вошла в помещение таверны. Своим самым грубым и наглым «мужским» голосом выкрикнула:
– Хозяин! Покажите мне вашу самую лучшую комнату. И побыстрее!
Из-за стойки бара показалась женщина.
– А платить-то кто будет? – спросила она настороженно.
Лиззи вручила ей золотой соверен.
– Проходите сюда, – сказала женщина.
Она провела их вверх по лестнице в спальню, окна которой выходили во двор. Комната выглядела чистой. Кровать под балдахином аккуратно застелили одеялом из грубой выделки шерсти. Мужчины уложили на нее Мака. Лиззи отдала женщине новые распоряжения:
– Растопите очаг и принесите нам французского бренди. У вас по соседству есть врач, который сможет обработать и перевязать раны этого человека?
– Я пошлю за доктором Сэмьюелсом.
Лиззи присела на край кровати. Лицо Мака превратилось в кровавое и сплошь распухшее месиво. Она расстегнула рубашку и увидела, что грудь тоже покрыта синяками и ссадинами.
Помощники удалились. Остался только ирландец, который счел нужным представиться:
– Меня зовут Дермот Райли. Мак снимает угол в моей квартире.
– А я – Элизабет Хэллим, – отозвалась она. – Знаю его еще с самого детства.
Лиззи решила даже не пытаться объяснить, почему облачилась по-мужски, предоставив Райли думать все, что ему взбредет в голову.
– Не думаю, что его раны опасны для жизни, – сказал он.
– Все равно нам нужно их промыть. Попросите принести сюда в тазу горячей воды, пожалуйста.
– Хорошо. – Он вышел из комнаты, оставив ее наедине с лежавшим без сознания Маком.
У нее оказалось достаточно времени, чтобы рассмотреть его неподвижное тело. Дышал он едва заметно. Нерешительным жестом она положила ладонь ему на грудь. Кожа отдавала теплом, а плоть под ней ощущалась жесткой и неподатливой. Она нажала чуть сильнее и почувствовала биение его сердца, сильное и размеренное.
Ей понравилось прикосновение к нему. Другую руку она пристроила на собственной груди, чтобы по-настоящему оценить разницу между мягкостью своего тела и твердостью его мускулатуры. Прикоснулась к его соску, маленькому и неожиданно нежному, а затем дотронулась до своего, гораздо более крупного и дальше выступавшего из груди.
Он открыл глаза.
Лиззи мгновенно отдернула руку, чувствуя стыд за себя. «Какого черта я творю?» – подумала она.
Мак смотрел на нее невидящим взором.
– Где я? И кто вы такой?
– Вы участвовали в призовом поединке, – напомнила она. – И потерпели поражение.
Несколько секунд он пристально смотрел на нее, а потом криво усмехнулся.
– Лиззи Хэллим, снова переодетая в мужчину, – произнес он совершенно нормальным голосом.
– Хвала господу, с вами все в порядке!
Он снова окинул ее взглядом, но уже с совершенно иным выражением.
– Очень… Очень мило с вашей стороны проявлять заботу обо мне.
Лиззи смутилась.
– Сама никак не пойму, зачем это делаю, – сказала она резко. – Вы единственный шахтер, который не желает знать своего места.
Затем ее смятение только усилилось, потому что из глаз буквально хлынули слезы.
– Тяжело смотреть, как из твоего друга делают отбивную котлету. – И ее слова прозвучали с интонацией, которой она и не хотела бы допустить, но это оказалось свыше ее сил.
Он внимательно наблюдал, как она рыдает, а потом с искренним недоумением спросил:
– Лиззи Хэллим, смогу ли я когда-нибудь научиться понимать вас?
Глава пятнадцатая
Бренди помогло унять боль ран Мака тем вечером, но наутро он проснулся в подлинной агонии. У него ныла каждая часть тела, которую он мог распознать, от распухших больших пальцев ног, поврежденных при сильных ударах, наносившихся им Прису по лодыжкам, до макушки на голове, боль в которой, казалось, уже никогда не пройдет. Лицо, отраженное в крупном осколке зеркала, использовавшемся им обычно для бритья, покрывали синяки и порезы, слишком еще свежие, чтобы к ним прикасаться пальцами, не говоря уж о бритве.
Но он все равно пребывал в приподнятом настроении. Каждое свидание с Лиззи Хэллим ободряло его и стимулировало. Ее неутолимая страсть к приключениям, отвага и решительность вызывали ощущение, что в жизни нет ничего невозможного. На какой еще дерзкий поступок она окажется способна в следующий раз? Когда он узнал Лиззи в фигуре, сидевшей на краю кровати, ему с трудом удалось подавить в себе горячее стремление обнять ее. Преодолеть соблазн помогла мысль, что подобные действия с его стороны могут положить конец их и без того очень странной дружбе. Одно дело, когда все правила нарушала она сама. В конце концов, она была знатной леди. И могла играть со щенком дворняжки сколько угодно, но стоило щенку укусить ее, как он тут же оказался бы выброшенным за шкирку на улицу.
Она сообщила ему о своем намерении выйти замуж за Джея Джеймиссона, и ему пришлось прикусить язык, хотя хотелось сказать, что она совершает большую глупость. Не его ума это дело, и он, конечно же, не хотел обидеть ее.
Бриджет, жена Дермота, приготовила на завтрак соленую овсяную кашу, и Мак съел ее вместе с детьми. Бриджет было лет тридцать. Когда-то она, судя по всему, обладала очень привлекательной внешностью, но теперь выглядела просто до крайности вымотанной. Покончив с едой, Мак и Дермот отправились на поиски работы.
