– Как мне поступить? – спросил он.
– Покиньте место своего постоянного проживания и переберитесь в другое. Держите новый адрес в секрете от всех, кроме нескольких самых верных и преданных друзей.
– Переезжай ко мне, – предложила Кора.
Мак даже сумел улыбнуться. Хотя бы одна проблема имела простое решение.
Гордонсон продолжал:
– Не появляйтесь на улицах в дневное время. Приходите на митинги и сразу исчезайте. Превратитесь в призрак.
Звучит несколько странно, подумал Мак, но страх заставил его принять советы всерьез.
– Хорошо. Усвоил.
Кора поднялась, чтобы уйти. К изумлению Мака, Пег обвила его руками и крепко обняла.
– Будь осторожен, шотландский король Джок, – сказала она. – Не напорись на нож.
Мак все еще не переставал удивляться, как они тревожились за него, и был сейчас до глубины души тронут. А ведь он был знаком с этими людьми всего три месяца – совсем короткий срок.
Кора поцеловала его в губы и вышла наружу, уже соблазнительно покачивая бедрами при каждом шаге. Пег последовала за ней.
Вскоре Мак и Гордонсон тоже направились в сторону «Веселого морячка». Сгустилась тьма, но на Уоппинг-Хай-стрит царило оживление, свечи мерцали в дверях таверн, в окнах домов, в переносных фонарях прохожих. Наступил отлив, дно реки обнажилось вдоль берегов, и оттуда доносился бивший в нос гнилостный запах.
Мак с изумлением увидел, что двор таверны до отказа забит народом. В Лондоне насчитывалось не менее восьмисот разгрузчиков угля, и по меньшей мере половина из них пришла на собрание. Кто-то наспех соорудил из досок грубое подобие трибуны на приподнятой платформе, разместив для освещения по углам четыре ярко пылавших факела.
Мак протиснулся сквозь толпу. Все узнавали его. Каждому хотелось переброситься с ним словом или похлопать по плечу. Новость о его прибытии распространилась быстро, и раздались приветственные возгласы. К моменту, когда он добрался до платформы, они перешли почти в рев. Он поднялся на трибуну и оглядел людей. Сотни чумазых от угольной пыли лиц ответили ему взглядами, отчетливо различимыми при свете факелов. Ему пришлось не без труда сдержать навернувшиеся слезы – настолько благодарен он был им за доверие и поддержку. Говорить он пока не мог. Слишком неумолчный стоял шум. Он поднял руку, призывая к тишине, но ничего не добился. Кто-то продолжал выкрикивать его имя, некоторые скандировали:
– Уилкс – это свобода!
Звучали и другие лозунги.
Но постепенно над всеми остальными начал доминировать один, пока все не стали повторять только одно слово:
– Бастуем! Бастуем! Бастуем!
Мак стоял, смотрел на них и думал: что же я наделал?
Глава двадцать первая
Джей Джеймиссон к завтраку получил записку от своего отца. Она была типично для него краткой.
«Гровнор-сквер, 8 часов утра.
Приходи для встречи со мной ко мне в контору ровно в полдень.
Дж. Дж.»
Ему сразу же пришла в голову мысль, что отец каким-то образом узнал о сделке, заключенной им с Ленноксом, и он ощутил острый укол чувства вины.
До некоторых пор все шло просто превосходно. Судовладельцы бойкотировали новые бригады разгрузчиков, как и хотел Леннокс, и он тоже выполнил свое обещание – вернул Джею долговые расписки. Но затем грузчики устроили общую забастовку, и уголь не поступал на лондонские склады целую неделю. Неужели отец выяснил, что ничего подобного не случилось бы, если бы не карточные долги сына? Джей ужаснулся, стоило только подумать об этом.
Как обычно, он отправился в лагерь своего полка в Гайд-парке и получил у полковника Крэнбро разрешение покинуть расположение части к середине дня. Все утро ему с трудом удавалось справляться с волнением. Его мрачное настроение передалось солдатам, и даже лошади нервничали, словно чуяли нечто неладное.
Церковные колокола отбивали двенадцать, когда он входил в расположенное у реки главное здание конторы и склада компании Джеймиссона. Пыльный воздух внутри пропитывали тем не менее самые приятные ароматы – кофе и корицы, рома и портвейна, перца и апельсинов. Это всегда напоминало Джею о детстве, когда бочки и ящики с чаем представлялись ему просто огромными. Он и сейчас словно снова оказался ребенком, напроказившим и вызванным для заслуженного наказания. Джей пересек просторный склад, бегло отвечая на приветствия сотрудников фирмы, и поднялся по несколько шаткой деревянной лестнице к офису и бухгалтерии. Миновав приемную, в которой работали клерки, он зашел в кабинет отца – угловую комнату, где повсюду висели карты, пачки счетов и картины с изображениями кораблей.
– Доброе утро, папа, – сказал он. – А где Роберт?
Его старший брат обычно почти неотлучно находился подле отца.
– Ему пришлось отправиться в Рочестер. Но дело сейчас касается скорее тебя, чем его. Меня хочет видеть сэр Филип Армстронг.
Армстронг считался правой рукой государственного секретаря виконта Уэймута. У Джея окончательно разыгрались нервы. Неужели у него возникли проблемы не только с отцом, но и правительством?
– Что понадобилось от тебя Армстронгу?
– Ему нужно добиться немедленного прекращения стачки, и он знает, что мы послужили причиной ее начала.
«Непохоже, чтобы все это имело хоть какое-то отношение к моим долгам», – подумал Джей. Но нервное напряжение не спадало.
– Он может явиться сюда в любой момент, – добавил отец.
– Почему он наносит визит тебе сам?
Обычно столь крупные государственные чиновники вызывали людей к себе в правительственный комплекс на Уайтхолле.
– Желает соблюсти секретность, как я полагаю.
Прежде чем Джей успел задать очередной вопрос, дверь распахнулась и вошел Армстронг. И отец и сын проворно вскочили на ноги. Армстронг был мужчиной средних лет, одетый в официальной манере с париком на голове и со шпагой на поясном ремне. Причем голову он держал горделиво высоко, как будто стремясь показать, что редко снисходит до вмешательства в заурядные коммерческие процессы. Отец его недолюбливал. Джей мог заметить это, прочитав выражение лица сэра Джорджа, когда он пожимал высокому гостю руку и приглашал присаживаться.
От предложенного бокала вина Армстронг отказался.
– Забастовка должна прекратиться, – сразу перешел к сути он. – Разгрузчики угля парализовали работу половины промышленных предприятий Лондона.
– Мы попытались поставить матросов на выгрузку угля, – сказал сэр Джордж. – На день или два это помогло решить проблему.
– А что пошло не так потом?
– Их уговорами или запугиванием заставили присоединиться к забастовщикам.
– Как и лодочников, – с раздражением заметил Армстронг. – А еще до начала стачки грузчиков возникли сложности с портными, ткачами, шляпными мастерами, рабочими лесопилок… Так больше продолжаться не может.
