Отныне Лиззи больше и чаще всего предавалась размышлениям о ребенке. Беременность заставила ее не считать все свои жизненные разочарования настолько уж важными. Она станет любить свое дитя безгранично. Воспитание превратится для нее в главное дело, в настоящую работу, которой стоит посвящать все время. И сына или дочь она вырастит в Виргинии.
Когда она снимала шляпку, в дверь каюты постучали. Худощавый мужчина в синем плаще и в треуголке с поклоном вошел.
– Позвольте представиться. Я – Сайлас Боун, старший помощник капитана. Всегда к вашим услугам, мистер и миссис Джеймиссон, – сказал он.
– Добрый день, Боун, – сдержанно отозвался Джей, принимая исполненную достоинства позу сына владельца корабля.
– Капитан передает вам обоим свои приветствия и наилучшие пожелания, – снова поклонился Боун. Они уже встретились с капитаном Парриджем, суровым и несколько нелюдимым уроженцем Рочестера в графстве Кент. – Мы отправимся в плавание с наступлением высокого прилива, – продолжал Боун, одарив Лиззи покровительственной улыбкой. – Однако первый день или два проведем еще в устье Темзы, и потому леди может пока не опасаться волнения на море.
– Моих лошадей взяли на борт? – спросил Джей.
– Так точно, сэр.
– Давайте взглянем, как их разместили.
– Конечно. Но, вероятно, миссис Джеймиссон захочет остаться в каюте, чтобы полностью распаковать багаж?
– Нет, я пойду с вами, – сказала Лиззи. – Мне бы хотелось осмотреть судно.
Боун кивнул, но счел нужным заметить:
– Во время путешествия вы сами поймете, что вам будет лучше почти все время находиться в каюте, миссис Джей. Моряки народ грубоватый, но часто погода даже хуже самых отъявленных мужланов.
Лиззи хмыкнула.
– Я вовсе не собираюсь провести все следующие семь недель, закупорившись в этих комнатах, – резко возразила она. – Ведите же нас, мистер Боун.
– Слушаюсь, миссис Джеймиссон.
Они покинули каюту и прошли вдоль палубы до открытого люка. Старпом сбежал вниз по ступеням с проворством и легкостью обезьяны. Джей следовал за ним, Лиззи замыкала шествие. Они спустились на вторую из нижних палуб. Пространство рядом с лестницей достаточно ярко освещалось лучами солнца из люка наверху, и к тому же здесь горела подвешенная к крюку лампа.
Любимых скакунов Джея: двух серых меринов и подарок ко дню рождения – белоснежного Близзарда – поместили в узкие стойла. Под брюхом каждого из животных был продет специальный ремень, привязанный к балке под потолком, чтобы при самой сильной волне не позволить коням упасть. На полках, расположенных на уровне их голов, лежало необходимое количество сена, а пол покрыли густым слоем песка для лучшей сохранности подкованных копыт. Это были очень дорогие кони, найти замену которым в Америке почти не представлялось возможным. Заметив, что его любимцы немного нервничают, Джей провел с ними некоторое время, поглаживая и даже тихо беседуя, чтобы успокоить.
Лиззи начала терять терпение и прошла дальше вдоль палубы туда, где находилась еще одна тяжелая дверь, тоже пока широко открытая. Боун устремился ей вслед.
– На вашем месте я бы не стал заглядывать дальше, миссис Джеймиссон, – сказал он. – Вы можете увидеть что-нибудь нежелательное, способное вас только расстроить.
Лиззи сделала вид, что не слышит его, и снова двинулась вперед. Она не считала себя чрезмерно чувствительной к неприглядным видам.
– Там располагается трюм для перевозки заключенных, – предупредил моряк. – Для настоящей леди это не самое подходящее место.
Сам того не подозревая, он произнес магическую формулу, гарантировавшую, что Лиззи проявит предельное упрямство. Она развернулась и метнула в него сердитый взгляд.
– Мистер Боун, это судно принадлежит моему тестю, и я буду заходить повсюду, куда мне заблагорассудится. Это вам понятно?
– Так точно, миссис Джей.
– И не надо обращаться ко мне так. Для вас я всегда миссис Джеймиссон.
– Так точно, миссис Джеймиссон.
Ей очень хотелось увидеть трюм для ссыльных преступников, поскольку среди них мог оказаться Макэш. Это был первый рейс такого рода из Лондона после завершения суда над ним. Она сделала еще пару шагов, наклонила голову под притолокой и оказалась в главном отсеке трюма.
В помещении было тепло, но стоял отвратительный запах грязных и скученных человеческих тел. Она стала всматриваться в полумрак. Поначалу не различала вообще никого, хотя отчетливо слышала бормотание множества голосов. Она находилась в обширном помещении, внешне походившем на оборудованное полками хранилище для бочек. Что-то вдруг пошевельнулось на полке рядом с ней, раздался звон цепи, от которого она вздрогнула. К своему ужасу, Лиззи заметила теперь, что шевельнулась человеческая нога в металлических оковах. На полке кто-то лежал. Человек. Нет, двое, соединенных друг с другом кандалами между лодыжками. Когда глаза привыкли к темноте, стала видна еще одна такая же пара, лежавшая плечом к плечу с первой. А потом она поняла, что их были десятки, уложенных парами на полках, как селедки на прилавке торговца рыбой.
Наверняка, подумала Лиззи, это для них лишь временное пристанище, а потом их разведут по нормальным койкам, когда судно пустится в плавание. Но сразу поняла, насколько глупым оказалось ее предположение. Где еще найдутся койки для них? Это ведь был самый большой из трюмов, занимавший почти все пространство под двумя палубами. Для этих несчастных другого места на корабле попросту не существовало. Они проведут по меньшей мере семь недель, лежа здесь в духоте и мраке.
– Лиззи Джеймиссон! – внезапно раздался громкий возглас.
Она снова вздрогнула. Знакомый шотландский акцент. Это мог быть только Мак. Она вперилась глазами дальше в темноту и спросила:
– Мак, где вы?
– Здесь.
Она сделала еще несколько шагов вдоль узкого прохода между рядами полок. К ней потянулась рука, призрачно серая при скудном освещении. Она сжала жесткую ладонь Мака.
– Это просто ужасно, – сказала она. – Я могу хоть что-то для вас сделать?
– Теперь уже ничего, – ответил он.
Она заметила Кору, лежавшую подле него, а потом и девочку-подростка по имени Пег рядом с ней. По крайней мере, они могли держаться вместе. Но что-то в выражении лица Коры заставило ее отпустить руку Мака.
– Быть может, мне удастся добиться, чтобы вы получали достаточно пищи и воды.
– Это было бы очень хорошо.
Лиззи не знала, что ей еще сказать. Она просто постояла рядом с ним несколько секунд, но молчала.
– Если смогу, буду приходить к вам каждый день, – вымолвила она наконец.
– Спасибо за заботу.
Лиззи развернулась и поспешила выйти из трюма.
Она вернулась к двум ждавшим ее мужчинам с возмущенным возгласом, готовым сорваться с губ, но как только увидела Сайласа Боуна, прочитала на его лице выражение полупрезрительной насмешки и сдержалась. Заключенные находились на борту, корабль вот-вот отправлялся в плавание, и никакие ее слова уже не могли ничего изменить. А возмущение лишь утвердит Боуна во мнении, что женщин не следует допускать ниже верхней палубы.
