Вот почему, хотя никто из них не мог знать уготованной для себя участи, все еще с кандалами на ногах, люди, поднявшиеся из трюма на палубу, выглядели радостно возбужденной группой. Движение по реке стало даже более оживленным. Прибывало множество новых парусных лодок и яликов. Повозки и кареты запрудили главную улицу, а вдоль набережной прогуливались нарядно одетые местные жители, откровенно наслаждаясь выходным днем.
Толстобрюхий мужчина в соломенной шляпе поднялся на борт в сопровождении высокорослого седовласого негра. Вдвоем они осмотрели заключенных, выбирая одних и отвергая других. Мак скоро понял, что им нужны только самые молодые и сильные мужчины, а потому он неизбежно оказался в числе четырнадцати или пятнадцати из тех, кто им приглянулся. Женщины и дети оказались им без надобности.
Когда они завершили, капитан скомандовал отведенным в сторону «избранным»:
– Так. Вы все отправляйтесь с этими покупателями.
– Куда мы отправимся? – спросил Мак, но ему никто не ответил.
Пег заплакала.
Мак обнял ее. Пусть он заранее знал, что так и случится, у него все равно сердце разрывалось от горя. Все, кому Пег доверяла в жизни, неизменно покидали ее. Мать унесла болезнь, отца повесили, а теперь и Мака продали отдельно от нее. Он обнял ее крепче, и Пег тоже вцепилась в него.
– Возьми меня с собой! – почти выла она.
Ему пришлось отстраниться, чтобы сказать:
– Старайся держаться вместе с Корой, если сможешь.
Кора поцеловала его в губы со страстью, продиктованной скорее отчаянием, чем любовью. Трудно было поверить, что он мог больше никогда не увидеться с ней, никогда не лечь рядом в постель, не прикоснуться к ее телу, чтобы потом заставить зайтись в экстазе от наслаждения. По ее лицу струились горячие слезы, попадая ему в рот при поцелуе.
– Ради бога, Мак, постарайся потом как-нибудь найти нас, – умоляла она.
– Я сделаю все возможное…
– Нет, поклянись мне! – настаивала она.
– Клянусь! Обещаю вас разыскать.
Толстопузый вмешался:
– Все, хватит ласк! Уж больно ты любвеобилен. Пойдем со мной.
И он рывком оттащил Мака от Коры.
Мак бросил последний взгляд через плечо, спускаясь по трапу, понукаемый новым хозяином. Кора и Пег стояли, обняв друг друга, смотрели ему вслед и в голос рыдали. Мак вспомнил о своем прощании с Эстер. «Я не подведу Кору и Пег, как подвел сестру», – дал себе слово он. Но вскоре они уже пропали для него из вида.
Странно было ощущать под ногами твердую почву после того, как восемь недель подряд под тобой нескончаемо продолжалось покачивание на волнах океана. Тащась в кандалах по немощеной главной улице, он озирался по сторонам, вглядываясь в Америку. В самом центре города в глаза бросались прежде всего церковь, здание рынка, позорный столб и виселицы. Кирпичные и деревянные дома располагались на широких пространствах между собой по обе стороны дороги. Прямо посреди улицы в грязи разгуливали овцы и куры. Некоторые постройки выглядели уже достаточно старыми, но у многих был вид только что возведенных, почти еще не обжитых.
Городок бурлил от людей, лошадей, повозок и экипажей, большинство из которых прибыли сюда сегодня со всех окрестных поселений. Женщины красовались в модных капорах с лентами, мужчины натянули отполированные до блеска сапоги и чистые перчатки. Одежда на некоторых из них выглядела явно сшитой дома, хотя и из дорогих тканей. Он подслушал несколько разговоров о предстоявших скачках и ставках на них. Обитатели Виргинии казались людьми, не чуждыми склонности к азартным развлечениям и играм.
В свою очередь местные жители разглядывали заключенных лишь с легким оттенком любопытства. С таким же выражением они смотрели бы на мчавшуюся галопом по городу лошадь – зрелище не новое, но все равно вызывавшее некоторый интерес.
Через примерно полмили городок остался позади. Они перешли реку вброд, а затем направились по неровной тропе через поросшие лесом пригороды, вскоре оказавшись в сельской местности. Мак поравнялся со средних лет негром.
– Меня зовут Малакай Макэш, – представился он. – Но обычно обращаются просто – Мак.
Мужчина неотрывно смотрел на тропу прямо перед собой, но отозвался вполне дружелюбно.
– А я Коби, – назвался он, рифмуя свое имя с Тоби. – Коби Тамбала.
– Этот толстяк в соломенной шляпе… Он теперь стал нашим хозяином?
– Нет. Билл Соуэрби – всего лишь надсмотрщик. Нам с ним вдвоем велели отправляться на «Бутон розы» и подобрать наилучших работников для обработки полей.
– Так кто же купил нас?
– Нельзя сказать, чтобы вот как раз тебя именно купили.
– Что ты имеешь в виду?
– Мистер Джей Джеймиссон решил придержать тебя при своем хозяйстве, чтобы ты трудился на его плантации в Мокджек Холле.
– Джеймиссон!
– Он самый.
Значит, Мак снова стал собственностью семьи Джеймиссон. От этой мысли ярость вскипела в нем. Будь они трижды прокляты! «Я снова сбегу, – дал он себе зарок. – И не буду принадлежать больше никому».
– Кем ты работал раньше? – спросил Коби.
– Был когда-то шахтером. Добывал уголь.
– Уголь? Я слышал об угле. Камень, а горит как дерево, но даже жарче, верно?
– Ага. Проблема только в том, что нужно забраться глубоко под землю, чтобы найти его. А ты сам?
– Я из крестьянской семьи в Африке. У моего отца был большой участок земли. Больше, чем здесь у мистера Джеймиссона.
Мака это удивило. Он даже не представлял себе прежде, чтобы рабы могли происходить из состоятельных семейств.
– А что вы выращивали?
– Всего понемногу. В основном пшеницу. Разводили скот. Но табаком не занимались. У нас там был еще корнеплод под названием ямс. А вот в этих краях он мне никогда не встречался.
– Ты хорошо говоришь по-английски.
– Так я и провел здесь уже почти сорок лет. – Горестное выражение отобразилось на его лице. – Я был совсем маленьким, когда меня похитили.
Но у Мака на уме оставались Пег и Кора.
– Со мной на корабле прибыли еще двое – женщина и девочка, – сказал он. – Я смогу выяснить, кто их купил?
Коби издал невеселый смешок.
– Каждый пытается найти кого-то, с кем его продали по раздельности. Люди постоянно расспрашивают друг друга. Когда группы рабов встречаются на дороге или в лесу, они только об этом и разговаривают.
– Ребенка зовут Пег, – настойчиво продолжал Мак. – Ей всего тринадцать лет. Нет ни матери, ни отца.
– У того, кого продали в рабство, не может быть ни отца, ни матери.
Коби давно сломлен, понял Мак. Он вырос и привык к своему рабскому положению, научился примиряться с ним. В нем жила горечь, но он оставил всякую надежду обрести свободу. «Клянусь, что никогда не дойду до такого же состояния», – подумал Мак.
