– Несомненно, – бросил загадочную для Джея ремарку Тумсон.
Вмешалась Лиззи:
– Вы уже пробовали взбитые сливки, миссис Тумсон?
Жена полковника отозвалась с преувеличенным энтузиазмом:
– О да! Они прекрасны. Очень вкусно!
– Я так рада. Взбитые сливки далеко не всегда удаются. Их слишком легко испортить.
Джей понимал, что Лиззи глубоко наплевать на взбитые сливки. Она всего лишь стремилась увести разговор в сторону от вопросов политики. Но он еще не закончил.
– Должен признать, меня во многом удивляет ваша позиция, полковник, – сказал он.
– Простите, я вижу здесь доктора Финча. Мне настоятельно необходимо с ним побеседовать. – И Тумсон, изящно поклонившись, перешел вместе с женой к другой группе гостей.
Разговор продолжил Билл Делахай:
– Вы только что прибыли сюда, Джеймиссон. Прожив здесь некоторое время, вы можете сами поразиться, насколько изменились ваши взгляды на очень и очень многое. Вещи начинают видеться в совершенно иной перспективе.
Он говорил доброжелательно, но смысл его фразы сводился к тому, что Джей пока слишком мало знал об особенностях местной жизни для выработки собственного мнения. Джея это уязвило до глубины души.
– Я твердо верю в одно, сэр. Моя преданность монарху останется неизменной, где бы я ни поселился.
Делахай помрачнел.
– Не сомневаюсь, так оно и есть, – бросил он и тоже отошел в сторону, взяв жену под руку.
– Мне вдруг тоже захотелось отведать ваших чудесных взбитых сливок, – сказал Родерик Армстед, направившись к столу и оставив Лиззи с Джеем в обществе одного только своего изрядно пьяного брата.
– Политика и религия, – вымолвил Джон Армстед. – Никогда не следует заводить разговоров о политике и о религии на званых приемах.
С этими словами он вдруг качнулся назад, закрыл глаза и плашмя повалился на пол.
* * *
Завтракать Джей спустился только ближе к полудню. У него раскалывалась от боли голова.
С Лиззи он еще не виделся. Они спали теперь каждый в своей спальне – роскошь, которая была недоступна для них в Лондоне. Но сейчас он застал жену за столом, с аппетитом поедающей жареную ветчину, пока рабы из числа домашней прислуги наводили в доме порядок после вчерашнего приема.
На его имя пришло письмо. Он сел и открыл его, но прежде чем приступил к чтению, Лиззи метнула в него сердитый взгляд и спросила:
– Какого черта тебе понадобилось вчера затевать эту ссору?
– О чем это ты? С кем я поссорился?
– С Тумсоном и Делахаем, разумеется.
– Мы вовсе не ссорились. Это был обычный политический спор. Дискуссия.
– Ты обидел наших ближайших соседей.
– В таком случае уж очень они обидчивы.
– Ты практически назвал Тумсона изменником!
– Что делать, если он мне действительно им кажется. Существует вероятность, что он предал нашего короля.
– Он землевладелец, член ассамблеи штата и отставной офицер. Как, скажи на милость, можно записывать его в предатели?
– Ты сама слышала его заявления.
– Но здесь это воспринимается как нечто вполне нормальное.
– Подобные речи никогда не будут восприниматься как нормальные в моем доме.
Вошла их повариха Сэра и прервала разговор. Джей попросил принести себе чай и ломтик поджаренного хлеба.
Последнее слово, как всегда, осталось за Лиззи.
– Потратив такие большие деньги на знакомство с соседями, ты добился только того, что они теперь станут недолюбливать тебя.
И она снова взялась за еду.
Джей взглянул на письмо. Оно пришло от юриста из Уильямсберга.
«Уильямсберг, Дьюк-оф-Глостер-стрит
29 августа 1768 г.
Я пишу это письмо к вам, дорогой мистер Джеймиссон, по просьбе вашего отца, сэра Джорджа. Рад приветствовать ваше прибытие в Виргинию и позволю себе выразить надежду, что мы скоро будем иметь удовольствие встретиться с вами в столице колонии».
Джей был приятно удивлен. Насколько же нехарактерной для отца казалась подобная забота о сыне. Быть может, он станет теперь добрее к Джею, когда тот очутился от него по другую сторону океана?
«Но пока мы не свиделись лично, дайте мне знать, не нуждаетесь ли вы в какой-либо помощи. Мне известно, что вы наследовали плантацию, находящуюся далеко не в самом лучшем состоянии, и вам, вероятно, может понадобиться финансовая поддержка. Информируйте меня в таком случае, и я буду рад оказаться к вашим услугам для оформления любого рода закладной. Уверен, что желающий ссудить вас деньгами будет мною найден без труда.
Остаюсь вашим покорным и смиренным слугой, сэр.
Мэттью Марчман».
Джей улыбнулся. Именно в чем-то подобном он сейчас остро нуждался. Ремонт и новая внутренняя отделка дома, шикарный прием и прочие расходы уже заставили его по уши залезть в долги к местным коммерсантам. К тому же Соуэрби постоянно приставал с требованиями покупки все новых припасов: семян, сельскохозяйственных инструментов, одежды для рабов, веревок, краски – список выглядел бесконечным.
– Что ж, тебе больше не нужно беспокоиться о нехватке денег, – обратился он к Лиззи, отложив письмо в сторону.
Она скептически посмотрела на него.
– Я отправляюсь в Уильямсберг, – сказал Джей.
Глава двадцать восьмая
Пока Джей находился в Уильямсберге, Лиззи получила письмо от матери. Первое, что поразило ее, был указанный на письме обратный адрес: Абердин, Церковь Святого Иоанна, дом священника.
Как ее матушка оказалась под крышей дома викария в Абердине?
Она взялась за чтение:
«15 августа 1768 г.
Мне нужно так много тебе сообщить, моя дорогая дочурка! Но необходимо сдержать свои порывы и изложить случившееся шаг за шагом, по мере того как все происходило.
Вскоре после моего возвращения в Хай Глен твой деверь Роберт Джеймиссон взял управление имением на себя. Поскольку сэр Джордж теперь выплачивает проценты по моим закладным, я не вправе отстаивать свою позицию в споре с ними. Роберт попросил меня покинуть особняк и в целях экономии перебраться в наш бывший охотничий домик. Признаюсь, меня не слишком обрадовало его требование, но он настаивал, и, должна заметить, вел себя далеко не так обходительно и почтительно со мной, как следовало ожидать от близкого члена семьи».
Волна бессильного гнева нахлынула на Лиззи. Как посмел Роберт изгнать ее мать из собственного дома? И ей припомнились его слова, сказанные после того, как она отвергла его и приняла предложение Джея: «Пусть я не стану твоим мужем, мне все равно достанется поместье Хай Глен». Тогда это представлялось невообразимым, но теперь стало жестоким свершившимся фактом.
