И чем дольше она размышляла над этим, тем больше ей нравилась идея. Джей мог выступить против, но ведь его не будет дома еще пару недель. На дорогу до Уильямсберга уходило не менее трех дней в один конец. Значит, она могла осуществить свой план до его возвращения.
Она шла вдоль берега Раппаханнока, прокручивая мысль в голове. В этом месте река была мелкой и покрытой камнями. Выше по течению от Фредериксберга навигация становилась невозможной. Лиззи обошла заросли наполовину погруженного в реку кустарника и внезапно остановилась. По пояс в воде стоял и мылся мужчина, повернувшись к ней широкой спиной. Это был Макэш.
Рой вскинулся на человека, но потом узнал Мака тоже.
Лиззи однажды уже видела его обнаженным в реке. С тех пор минул без малого год. Вспомнила, как сушила его, сдернув с себя нижнюю юбку. В тот момент все происходившее показалось вполне естественным, но сейчас, когда она оглядывалась в прошлое, та сцена приобретала до странности необычный характер. Это был словно сон: лунный свет, стремительное течение реки, сильный мужчина, выглядевший таким уязвимым и беспомощным, объятия, в которые она по своей воле заключила его, чтобы согреть теплом собственного тела.
Она замерла и притаилась, наблюдая за ним, когда он выбирался на берег. Мак был полностью обнаженным, как в ту памятную ночь.
Ей вспомнился другой фрагмент из прошлого. Однажды в Хай Глене она спугнула молодого оленя, жадно пившего воду из ручья. Ей живо представилась та картина. Она вышла из-за деревьев и обнаружила, что стоит всего в нескольких футах от самца двух или трех лет от роду. Животное подняло голову и уставилось на нее. Противоположный берег потока оказался крутым, и потому олень был вынужден двинуться в ее сторону. Когда он вышел из воды, она поблескивала на его мускулистых ногах. Лиззи держала в руках ружье, заряженное и готовое к стрельбе, но не могла в тот момент выстрелить. Слишком коротка была дистанция, и это непостижимым образом придало ей ощущение почти родства с диким зверем.
Вот и теперь, видя, как вода стекает по коже Мака, она подумала, что вопреки всем своим злоключениям он сохранил мощную грацию молодого животного. Когда он стал натягивать на себя бриджи, Рой бросился к нему. Мак поднял взгляд, заметил Лиззи и от неожиданности окаменел. Потом сказал:
– Вы могли бы и отвернуться.
– А почему бы вам не отвернуться самому? – парировала она.
– Я пришел сюда первым.
– Зато это место принадлежит мне, – резко ответила Лиззи.
Поразительно, как быстро он начинал раздражать ее. Он явно чувствовал себя человеком во всем равным ей. Между тем она обладала статусом утонченной леди, а он – всего лишь бывшего заключенного, а ныне почти раба на плантации, но для него это не являлось поводом проявлять к ней знаки особого почтения. Он воспринимал ситуацию как каприз непредсказуемого провидения, и она ничем не заслужила достигнутого высокого положения, а он не ощущал постыдности своей жалкой участи. Его дерзость могла злить, но в своем поведении он оставался честным до конца. Макэш никогда не лукавил, ни за что не стал бы притворяться. Насколько же он отличался от Джея, чьи поступки и их мотивы зачастую ставили Лиззи в тупик, оказывались необъяснимыми. Она никогда не знала, что на уме у мужа, а в ответ на все расспросы он занимал оборонительную позицию, словно его обвиняли в чем-то дурном.
Мак завязывал пояс на бриджах и не без иронии заметил:
– Я тоже принадлежу вам.
Она смотрела на его грудь. Он успел снова обрасти плотью и развитой мускулатурой.
– Вообще-то, я уже видела вас совершенно голым.
Внезапно всякое напряжение между ними пропало, и они оба рассмеялись. Лиззи веселилась, как когда-то в церкви, когда Эстер велела брату заткнуть пасть.
– Я собираюсь устроить праздник для полевых рабочих, – сообщила она.
– Какого рода праздник? – спросил он, влезая в рукава рубашки.
Лиззи вдруг с удивлением поняла, что хотела бы видеть его без рубашки немного дольше. Ей нравилось любоваться его телом.
– А какого праздника хотелось бы вам?
Он глубоко задумался.
– Можно разжечь огромный костер у вас на заднем дворе. Но, разумеется, рабам больше всего пришлась бы по вкусу хорошая трапеза, чтобы им дали вдоволь наесться мяса. Им вечно голодно. Питание крайне скудное.
– Какого рода блюдо им понравилось бы особенно?
– Гм-м. – Он даже облизал губы. – Запах жареной ветчины, доносящийся порой из вашей кухни, настолько аппетитен, что почти вызывает боль в желудке. А еще все любят сладкий картофель. И пшеничный хлеб. Рабы никогда не едят ничего, кроме того заскорузлого хлеба из маиса, который они называют кукурузными лепешками.
Лиззи порадовалась, что завела с Маком разговор на эту тему. Его мнение оказалось полезным.
– А что им предпочтительнее подать из напитков?
– Ром. Вот только некоторые мужчины становятся драчливыми, когда употребляют крепкое спиртное. Так что на вашем месте я бы дал им яблочного сидра или пива.
– Прекрасная идея.
– А как насчет музыки? Негры обожают петь и танцевать.
Лиззи откровенно получала удовольствие. Планировать праздник вместе с Маком оказалось занятно.
– Музыка пришлась бы кстати, но где взять музыкантов?
– Есть освобожденный черный раб по кличке Перечный Джонс, который выступает в ординариях Фредериксберга. Можно нанять его. Он играет на банджо.
Лизи уже знала, что «ординариями» на местном жаргоне называли самые простые таверны, но никогда прежде не слышала о банджо.
– Что это за инструмент? – спросила она.
– Струнный. Имеет африканское происхождение. Не такой сладкозвучный, как скрипка, зато более ритмичный.
– Как вы узнали об этом человеке? Когда успели побывать во Фредериксберге?
По его лицу пробежала тень.
– Ходил туда однажды в воскресенье.
– Зачем?
– Разыскивал Кору.
– И что же – нашли?
– Нет.
– Мне искренне жаль.
Он в ответ только пожал плечами.
– Здесь каждый потерял кого-нибудь.
И отвернулся, спрятав от нее печаль в глазах.
Ей очень хотелось обнять его и утешить, но пришлось сдержаться. Следовало помнить о своей беременности. И ей не стоило обнимать никого, кроме собственного мужа. Но она постаралась вновь придать разговору более жизнерадостную тональность.
– Стало быть, вы думаете, что Перечного Джонса удастся уговорить прийти сюда и поиграть для нас?
– Уверен, он придет. Я видел, как он играл среди хижин рабов на плантации Тумсона.
Лиззи снова была заинтригована.
– А туда вы каким образом попали?
