Совет № 6
Научи ее сомневаться в языке. Язык – это хранилище наших предрассудков, верований и допущений. Объясни ей, что даже в родном языке следует сомневаться. Моя подруга однажды сказала, что никогда не называет свою дочь «принцессой», потому что слово «принцесса» наполнено предрассудками о женской слабости, о принце, который непременно должен ее спасти, и тому подобном. Она предпочитает звать дочку «ангел» или «звездочка».
Поэтому реши для себя, чего ты никогда не станешь говорить своему ребенку. То, что ты ей говоришь, имеет большое значение. Именно ты закладываешь в ее голову основные жизненные ценности. Ты наверняка слышала эту шутку Игбо, которую произносят, если девочка ведет себя инфантильно: «Что ты творишь? В твои годы уже можно искать мужа!» Раньше я тоже часто так говорила. Но теперь отказалась от употребления этого выражения. Теперь я бы сказала скорее: «В твои годы уже можно искать работу». Потому что я не считаю, что девочкам стоит мечтать только о браке.
Постарайся в разговорах с Чизалум не слишком часто использовать такие слова, как «мизогиния» или «патриархат». Мы, феминистки, иногда слишком зацикливаемся на своих жаргонизмах, а жаргон чересчур абстрактен. Не стоит просто, без комментариев навешивать на что-то ярлык мизогинии; лучше объяснить ей, почему это так и как это можно изменить.
Объясни, что если человек критикует какие-то качества в женщинах, но не критикует такие же качества в мужчинах, значит, проблема для говорящего не в самом качестве, а в том факте, что им обладает именно женщина. Примерами таких качеств могут быть «злость», «амбициозность», «громкость», «упрямость», «холодность», «беспощадность».
Научи ее задаваться вопросами типа: «Чего женщины не могут делать только потому, что они женщины? Считаются ли эти занятия престижными и авторитетными в обществе? Если да, то почему только мужчинам позволено заниматься делами, которые дают статус и влияние?»
Думаю, в этом случае помогут повседневные примеры.
Помнишь ту рекламу, которую мы видели по телевизору в Лагосе: мужчина готовит, а женщина ему аплодирует? Этот сюжет мог бы быть прогрессивным, если бы аплодисменты достались не мужчине, а блюду, которое он приготовил. Женщине может понравиться или не понравиться то, что у него получилось; равно как и мужчине может понравиться или не понравиться еда, которую приготовит женщина. Но восхваление самого факта приготовления пищи мужчиной – это сексизм, основанный на предпосылке, что готовка по природе своей – женское дело, а он только что осмелился порвать шаблон.
Помнишь, как в том же Лагосе мы увидели в одной газете словосочетание «женщина-механик»? Объясни Чизалум, что если кто-то из нас работает механиком, не обязательно прибавлять «женщина» к якобы мужской профессии.
Объясни, что мужчина из Лагоса, который врезался в твою машину, а потом выскочил из салона и начал орать, требуя, чтобы ты позвала своего мужа, потому что он «не собирается иметь дело с женщиной», – вел себя ужасно и неправильно.
Вместо того чтобы просто говорить, покажи ей на отдельных примерах, что мизогиния может быть открытой или скрытой, но в обоих случаях она отвратительна.
Научи ее с недоверием относиться к мужчинам, которые могут сочувствовать женщине, только если она приходится им какой-нибудь родственницей. Которые, рассуждая об изнасиловании, скажут что-нибудь вроде: «Если бы это была моя дочь, жена или сестра», – вместо того чтобы изначально воспринимать пострадавшую женщину как человека, равного себе. Если мужчина становится жертвой преступления, ему почему-то можно посочувствовать и так, не представляя его своим братом или сыном. И научи ее с недоверием относиться к тем, кто воспринимает женщин как отдельный вид человеческих существ. Один американский политик, например, в своей попытке показать, как он поддерживает женщин, заявил, что нас необходимо «почитать» и «защищать». Это очень распространенный предрассудок.
Объясни Чизалум, что женщин не нужно ни почитать, ни защищать: к ним просто нужно относиться как к равным. Есть что-то покровительственное, высокомерное в мысли о том, что женщины непременно нуждаются в чьем-нибудь почитании или защите, – просто потому, что они женщины. Все это отдает рыцарством, а главное условие рыцарства – женская слабость.
Совет № 7
Никогда не говори о браке как о достижении. Найди способ объяснить, что брак – это не достижение и не единственное, к чему следует стремиться. Брак может быть счастливым и несчастливым, но он не должен быть мерилом успеха.
Мы искусственно развиваем в девочках стремление выйти замуж, но в мальчиках при этом не развиваем стремление к женитьбе. Это с самого начала создает ужасный дисбаланс. Девочки вырастают в женщин, которые мечтают о браке, а мальчики – в мужчин, которые о нем даже не думают. Потом женщины выходят замуж за этих мужчин, но их отношения изначально не могут быть сбалансированными, потому что институт брака, который так много значит для женщины, не имеет такого же значения для мужчины. Разве удивительно после этого, что ради сохранения брака женщины часто готовы жертвовать чем угодно в ущерб себе? Ведь они изначально привыкли к неравному обмену. Еще одним из следствий такого дисбаланса становится такое всем хорошо знакомое явление, как публичная война двух женщин за мужчину, который при этом тихо стоит в сторонке.
Когда Хиллари Клинтон участвовала в предвыборной президентской гонке, первым словом, которое стояло в описании ее профиля в «Твиттере», было «Жена». Первое слово, которое стоит в описании профиля Билла Клинтона, ее мужа, – «Основатель», а не «Муж». (По этой причине меня необъяснимо влечет к тем немногим мужчинам, которые используют слово «муж» в качестве своей главной характеристики.) Странно, что мы не находим ничего необычного в том, что она определяет себя через брак, а он нет. Кажется, что тут все нормально и правильно, потому что такое случается очень часто; наш мир все еще верит, что женщина – это в первую очередь жена и мать.
После заключения брака с Биллом Клинтоном в 1975 году Хиллари поначалу оставила свою фамилию, Родэм. Спустя некоторое время она стала добавлять к ней «Клинтон», а потом и вовсе опустила «Родэм» из-за политического давления: муж терял голоса избирателей, которые были оскорблены тем, что его жена носит девичью фамилию.
Видимо, американские избиратели до сих пор накладывают на женщин печать своих устаревших ожиданий. Когда я читаю об этом, мне вспоминается и мой собственный опыт сохранения фамилии.
Помнишь, как один журналист без разрешения попытался окрестить меня новым именем – миссис Фамилия-Мужа, – когда узнал, что я замужем? Мне тогда пришлось обратиться к нему с просьбой перестать так делать, потому что это имя казалось мне чужеродным. Никогда не забуду, с каким осуждением на это отреагировали некоторые нигерийские женщины. Интересно, что в таких случаях женщины высказывают свое раздражение чаще, чем мужчины. Многие из них настаивали на своем, продолжая звать меня чужим именем, как будто хотели заглушить мой голос.
Мой выбор шел вразрез с тем, что им казалось нормой.
