– Понятия не имею, днем, может, около четырех? А почему это важно?
– Возможно, это позволит уточнить день и час его кончины. Мобильник был у него в кармане. Из-за воды аппарат, разумеется, вышел из строя, но наши специалисты способны делать чудеса. Надеюсь, им удастся получить доступ к журналу вызовов. Если твоего звонка там нет, это означает, что телефон уже находился в воде. В любом случае мы узнаем у его оператора.
Колен захлопнул блокнот и поднялся. Он протянул руку Жюлиану, кивнул Лин и пошел к дверям.
– Ужасные новости вот уже несколько дней следуют одна за другой. Мне очень жаль.
– Когда я смогу увидеть отца?
– Думаю, дня через два. Мы как раз успеем провести все исследования. Разумеется, мы будем держать вас в курсе относительно наших действий.
Они проводили его к выходу. На пороге Колен остановился и повернулся к Лин:
– Какие-то неполадки с дверью сарая? Я видел на земле сломанный замок.
– Ничего серьезного. Видимо, Жюлиан куда-то засунул ключ, так что… у нас не было иного выхода, только выбить запор.
Колен сочувственно посмотрел на них и вышел. Когда он отъехал, Жюлиан глубоко вздохнул, прижав ладони ко лбу:
– Какое-то безумие… Чистое безумие…
Подойдя к Лин, он обнял ее.
– Отец умер у меня, а плачешь ты. Если бы ты знала, как я себя корю. Когда сыщик сообщил нам о его смерти, я, конечно, расстроился, ведь так ужасно – потерять отца. Но этот отец… он ведь был мне как чужой. До чего же противно, что я такой.
Лин была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова. Он сильнее обнял ее.
– Все, кто меня окружает, умирают. Мать, отец, дочь… Прошлое – это сплошное горе. Мне кажется, я не хочу вспоминать. К чему? Зачем стараться вернуть воспоминания, которые сделают меня еще более несчастным? Почему я должен вспоминать, что пережил с Сарой, если она мертва и я больше никогда ее не увижу? – Он отстранился от жены и пристально заглянул ей в глаза. – Я больше не хочу вспоминать. Я больше не пойду на прием к логопеду.
Лин не знала, что и думать. Возможно, он прав. Не лучше ли, если все это навсегда останется недоступным для него? Зачем страдать во второй раз?
Тыльной стороной ладони Жюлиан погладил ее по лицу:
– Нам обоим надо быть сильными. Мы избавимся от Джордано, достойно похороним отца, а потом построим все заново. Мы начнем с нуля.
68
Четверо сотрудников группы Мандзато приступили к напряженному расследованию, чтобы обнаружить родившегося в Париже 4 мая 1973 года Люка Тома. Младенца, найденного едва живым в мусорном контейнере. Четырнадцатилетнего подростка, который, по всей видимости, искалечил учителя физкультуры, чтобы отомстить за своих соседей по комнате, а потом исчез и больше не подавал признаков жизни.
Сыщики располагали целым арсеналом картотек, благодаря которым сегодня практически невозможно затеряться в пространстве. У всех людей имелся официальный документ, закрепляющий каждого человека за определенным местом, городом, учреждением. Картотеки лиц, находящихся в розыске, имевших судимость, водительские права или свидетельства о регистрации транспортного средства, совершавших авиаперелеты, пользующихся интернетом и телефоном. Ах, у вас нет сотового? Тогда, возможно, у вас есть автомобиль, а значит, водительские права? Нет? Тогда у вас наверняка есть банковский счет, в таком случае ваш след найдется в FICOBA
[20]. И так далее.
Но только не у Мориарти. Не у Люка Тома, которого в последний раз видели в интернате Рош-Нуар тридцать лет назад, 3 июня 1988 года. Ни адреса, ни хоть какого-нибудь следа в интернете, ни лица.
Вик долгие часы просидел за рабочим столом. Голова его была буквально набита данными. Он перечитывал последнее письмо Дельпьера Джинсону. «Наверняка для того, чтобы осуществить свой главный сенсационный ход, о котором всегда говорил. Самое прекрасное исчезновение на глазах у всех. Он настоящий волшебник». Что он имел в виду?
Вадим, будучи не в лучшей форме, непрерывно куда-то названивал. Он в ярости разъединился.
– Ни черта! Nada!
[21] Будто испарился!
В этот момент появился Этан Дюпюи с документами под мышкой.
– Пришлось порыться в пыли, чтобы раздобыть дело об исчезновении Люка Тома. Большинство жандармов, которые этим занимались, вышли в отставку. Но есть пара-тройка интересных вещичек.
Он протянул Вадиму ксерокопию. Вик отодвинулся от своего стола и присоединился к ним.
– Это фоторобот, составленный по описанию родителей, когда парень дал деру. Картинка никуда не годится, согласен, но лучшей у нас нет.
Вик внимательно вгляделся в лицо, полученное из выбранных в базе данных носа, лба, губ. Черты были грубые, глаза чересчур далеко расставлены, миндалевидный рот. Единственный достоверный факт: Люк Тома был брюнет с карими глазами. Тогда, во всяком случае.
– Командир группы Симон Сорель на самом деле никогда не прекращал поисков. Сам знаешь, незакрытое дело, которое преследует тебя всю жизнь. Когда он еще служил, то как минимум раз в год перетряхивал все учреждения Франции, чтобы отыскать след мальчишки. Безуспешно. В две тысячи втором, спустя четырнадцать лет после исчезновения парня, он снова вернулся к Мари-Поль Тома с группой экспертов, уволок из дома его одежку и потребовал в лаборатории изрезать ее на куски, чтобы обнаружить ДНК. Это стоило бешеных денег, но они нашли биологические следы.
Вик отложил фоторобот.
– То есть ты хочешь сказать, что мы располагаем образцом ДНК Мориарти?
– Ага, он уже давно болтается во FNAEG. Безрезультатно.
Вывод напрашивался сам: выходит, Люк Тома, числящийся пропавшим, никогда не имел проблем с правосудием. С самого дня побега он жил подпольной жизнью.
– Вот и все, что у нас есть. Я переговорил по телефону с Сорелем, он дошел до того, что решил, будто парнишка умер. Когда я сообщил ему, что мы преследуем предполагаемого Люка Тома, бедняга совершенно растерялся.
– Еще бы, я думаю.
– Оставляю документы вам. У меня есть копия.
Дюпюи кивнул им и вышел. Вик вернулся на свое место и принялся рассуждать вслух:
– Восемьдесят восьмой год… Представь: ты сбегаешь из Рош-Нуар с желанием, чтобы тебя не нашли. Ты не оставил после себя ни одной своей фотографии. У тебя есть мешочек со шмотками и наверняка немного еды. Что ты делаешь в первую очередь?
Вадим поднялся, подошел к окну и прислонился к радиатору, заложив руки за спину.
– Если я не хочу, чтобы меня поймали, то впрыгиваю в первый попавшийся автобус или поезд и уезжаю как можно дальше от своего региона. В восемьдесят восьмом не было всех этих камер видеонаблюдения, интернета, мобильников. Если я растворюсь в толпе большого города в сотнях километров отсюда, нет никакого шанса, что меня найдут, тем более без фотки.
