Он не договорил: за дверью раздался – и внезапно оборвался – женский крик, а последовавшую за ним тишину сменил звук выстрела. Женщина сдавленно ахнула и лишилась чувств.
– Как вовремя… – пробормотал Виктор, бросаясь к двери. – Не спускайте с нее глаз!
Перепрыгивая через ступеньку, он сбежал по крутой лестнице. Внизу Брэмли уже заламывал руки арестованному. Из раны на его плече, задетом по касательной пулей, сочилась кровь.
– Напал на леди и попытался ее задушить, – доложил Шон.
Как и ожидалось. Из вежливости Виктор обернулся к Эвелин.
– Я в порядке, – хрипло проговорила она. – Если только поможете мне подняться на ноги…
Виктор выполнил ее просьбу.
– Это тот человек, который напал на вас ранее?
Она дернула плечом.
– Не знаю, – слова все еще давались ей с трудом, дыхание шло с присвистом. – Но это определенно тот человек, который напал на меня сейчас.
Эвелин помассировала шею, на которой скоро должны были проступить синяки.
– Вы не отвезете меня домой, детектив? Думаю, двух нападений за один день будет достаточно.
Свою роль на сегодня она выполнила. Виктор поймал ей извозчика и вернулся в квартиру, где хозяйка все еще лежала без сознания на кушетке.
– Вы сумели поймать того, кого хотели? – спросил Роберт, считая у женщины пульс.
Виктор кивнул и пересказал ему случившееся.
– Значит, дело закрыто, мы можем уходить? – поинтересовался кузен после рассказа.
– Машина придет за нами минут через двадцать, не раньше. В этой я послал Брэмли и нашего злодея, – Виктор сунул руку в карман. Опять сигареты кончились, надо было у Эвелин попросить. – К тому же мы сделали только полдела.
Женщина тихо застонала.
– Вы уже приходите в себя, какая радость, – Эйзенхарт отнял у кузена стакан с водой и поднес ей.
– Вы его взяли? – слабым голосом спросила хозяйка.
– Да, мэм, и даже живьем. Вам не стоило так пугаться выстрела, – поспешил он ее успокоить. На лице женщины отразилось облегчение. – Насколько я помню, нас прервали, когда я собирался представить вас доктору, и теперь он изнемогает от любопытства. Доктор Альтманн, позвольте представить вам вдовствующую баронессу Мариетту Фрейбург, в девичестве Дэвидсен.
Женщина на кушетке подобралась.
– Судя по чемоданам, вы куда-то собирались? – спросил у нее Виктор.
Таинственная Мари, на чьи поиски он потратил столько времени, сглотнула и затравленно посмотрела на него.
– Газеты написали об убийстве мужа, и я решила уехать. Я испугалась: вдруг люди, убившие Ульриха, решат навредить и нам, – она дотронулась до своего живота.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – сообщил ей Эйзенхарт. – Ведь мы схватили убийцу. По крайней мере, одного из них.
Ее ресницы испуганно затрепетали.
– Думаете, у него был сообщник?
– Я уверен в этом, – заверил ее Виктор.
– Но это невозможно! – встрял в их разговор Роберт, молчавший с тех пор, как Виктор назвал имя женщины.
– Что именно? – уточнил Эйзенхарт.
– Вместе с телом вы прислали мне медицинскую карту барона. Незадолго до совершеннолетия барон переболел паротитом. Болезнь протекала тяжело, лихорадка длилась больше недели и была осложнена орхитом. После выздоровления домашний врач барона поставил диагноз, который не раз подтверждался другими специалистами. Барон не мог иметь детей.
Глаза Эйзенхарта весело блеснули:
– Разумеется. А иначе зачем, вы думаете, нужно было заставить барона жениться на мисс Дэвидсен сейчас, вместо того чтобы подождать окончания его договора с леди Гринберг? Зачем надо было его убивать? Сядьте! – бросил он леди Фрейбург, порывавшейся что-то сказать. – Так что вы думаете, доктор?
Ответ был очевиден. Даже если ребенок был не от барона, у Мариетты всегда оставался шанс его обмануть. Во множестве пар мужья воспитывают не своих детей и искренне верят, что цвет волос или глаз достался тем от бабушек и дедушек жены. Раз барон так желал ребенка, что поверил, будто случилось чудо и его любовница забеременела от него, он бы с легкостью повелся на эту уловку. Если только внешние отличия можно было объяснить таким образом…
– Кого вы арестовали? – задал Роберт правильный вопрос.
– Того, на кого вы подумали, – Эйзенхарт перевел взгляд на леди Фрейбург.
Смуглую кожу и темные глаза не объяснишь ни дедушками, ни даже вмешательством духов. Должно быть, они познакомились, когда Сэмюель развозил заказы. Может, встретились на кухне, где кухарка посадила привезшего мясо синду выпить чаю. Все складывалось. Синду водил автомобиль, в котором можно незаметно перевезти тело. Не чурался мясницкой пилы. У него был доступ к кабинету управляющего и пишущей машинке, на которой отпечатали фальшивое признание Эвелин.
– Я не знаю, о ком вы говорите, – возразила Мариетта под его взглядом.
– Думаю, знаете. И догадываетесь, что я нашел в ванной комнате, пока осматривал квартиру.
Виктор протянул кузену завернутый в платок флакон темного аптекарского стекла.
– Не прочитаете, что на нем написано, доктор?
– Хлороформ.
Виктор кивнул.
– Моя сестра сейчас тоже ожидает ребенка. Первый триместр беременности был ужасен, и я ей горячо сочувствую, но благодаря нему я теперь знаю, что в последнее время хлороформ нередко назначают принимать внутрь при рвоте. Он сейчас, можно сказать, в моде. Вам ведь его тоже прописали от токсикоза? – Вернув себе пузырек, Виктор тщательно проверил, насколько плотно тот закрыт, и положил его в карман. – У вас был мотив и была возможность, мисс Дэвидсен, – обратился он к обвиняемой. – Вас в любом случае будут судить, независимо от того, что вы скажете или не скажете. Но судьба вашего ребенка, как и судьба вашего сообщника, человека, которого вы любите, зависят от ваших дальнейших действий. Подумайте об этом по дороге в управление.
На самом деле Сэмюелю уже ничего не могло помочь. Но женщине об этом знать было не обязательно.
Глава 13
Эйзенхарт
В полицейской машине Роберт не проронил ни слова. Скупо попрощался и пропал до следующего обеда у Викторовой матушки. Но и там говорил с кем угодно и о чем угодно, но только не с Виктором. Виктор начал подозревать, что вспыхнувший было интерес погас и змей снова отстранится.
После обеда Виктор вышел на застекленную террасу, чтобы не расстраивать матушку, запретившую перед рождением внука прикасаться к сигаретам в доме. Роберт уже был там. Стоял у балюстрады и смотрел на темно-серую воду, когда Виктор начал разговор.
– Они во всем признались. Оба, – сообщил он, безрезультатно щелкая зажигалкой.
