– Задавайте свои вопросы. Быстро!
– Где документы, Яндра? – инициативу перехватил мистер Конрад.
Лицо мертвеца исказила гримаса ужаса. С большим трудом он открыл рот и попытался что-то сказать.
– Он… – прохрипел Хевель. – Он придет…
– Где планы, Яндра?
– Он… Деньги… Я должен… Придет…
Хевель издал странный булькающий звук. Его голова запрокинулась назад, стучась о деревянную поверхность стола.
– Кто придет?
– Але… – скорее выдохнул, чем произнес Хевель.
Его затрясло. Снова мы стали свидетелями той жуткой пляски, которая сопровождала его возвращение в наш мир. Наконец конвульсии остановились, и Хевель издал свой последний вздох. На его лице застыла издевательская усмешка, левый глаз был запрокинут так, что виднелся только белок, правый все еще смотрел на меня. Я отключил фонограф и накрыл тело простыней.
В лаборатории стояла тишина. Брэмли, бледный как полотно, отвернулся от стола и принялся пристально всматриваться в небольшое окно под потолком. Мистер Конрад стоял с брезгливым выражением на лице. Что же до Эйзенхарта, то впервые на моей памяти он молчал. Только Максим спокойно записывал что-то в лабораторный журнал.
– Пятьдесят восемь секунд, – первым тишину нарушил коллега.
После его реплики все присутствовавшие пришли в себя.
– Вы можете это повторить? – спросил мистер Конрад.
– Нет, – ответил я. – Дальнейшие попытки ни к чему не приведут. Вирд дает только один шанс.
Полицейский в сером пальто задумался.
– Мне нужна фонограмма. Я хочу знать, что Хевель пытался сказать перед… последней смертью. И его вещи. Все, включая одежду.
Когда я отдал ему валик со звукозаписью, он обратился к Эйзенхарту:
– Детектив, заберите их. Встретимся завтра в управлении.
Не попрощавшись, мистер Конрад аккуратно прикрыл за собой дверь и ушел. Я понял, что забыл попросить его вернуть на кафедру копию записи, но было поздно. Эйзенхарт сжалился над Брэмли и попросил его проводить Мортимера наверх, взять документы на Хевеля. Мы остались одни.
– Ваши эксперименты всегда заканчиваются так плодотворно, доктор? – поинтересовался Эйзенхарт, без спроса закуривая сигарету.
– Практически, – я просмотрел записи, сделанные Максимом в журнале, и поднял на Виктора глаза. – А иначе почему, вы думаете, полицию редко интересует танатология?
– Да уж, подбросили вы мне работенку, – улыбнулся он. – И яснее ничего не стало… Впрочем, все это ерунда.
Он нахально стряхнул пепел в лоток для инструментов и надел шляпу.
– Увидимся в четверг, как всегда? – напомнил он мне про еженедельный семейный обед у леди Эйзенхарт.
– Подождите! – окликнул я детектива. Тот обернулся на мой зов. – В каком именно отделе служит мистер Конрад?
В глазах Виктора промелькнула непонятная усмешка.
– В политическом.
Глава 3
Доктор
Вопреки ожиданиям, следующая моя встреча с Виктором произошла не в четверг. Вечером вторника я возвращался в общежитие. Гетценбург к тому времени уже уснул: торговцы закрыли витрины магазинов железными рольставнями, город погрузился в оранжевый полумрак уличных фонарей. Одна за другой улицы опустели, немногочисленные прохожие спешили разойтись по домам. Имелась в этом какая-то прелесть, свойственная провинциальным городам, – в столице, сверкавшей круглосуточной иллюминацией, даже посреди ночи невозможно было оказаться одному: смех, музыка, запахи еды с уличных жаровень становились такими же спутниками, как и тысячи бессонных горожан. Гетценбург же после заката вымирал, превращаясь в монохромную фотографию из путеводителя.
Я прошел половину пути от парка до кампуса, когда мою прогулку прервали. Из тени деревьев выступил парень в одежде рабочего и намеренно преградил мне дорогу. Надвинутое на глаза кепи скрывало лицо, но поза не вызывала сомнений в его намерениях. Я оглянулся: сзади из темноты появилась рогатая фигура, перекрывая мне путь к отступлению. Скверно. Перехватив поудобнее трость, я позволил им приблизиться.
– Боюсь, у меня нет с собой денег, джентльмены. Разве что вы удовлетворитесь десяткой.
Первый из бандитов подошел ко мне и, схаркнув, поинтересовался:
– Где флеббы, док?
«Док». Значит, не случайное нападение. Я нахмурился. За спиной уже слышалось дыхание его напарника.
– Простите, но я не понимаю.
Чистая правда: говор жителей Гетценбурга было нелегко расшифровать. Тут не только разговаривали на имперском с сильным акцентом, но и щедро смешивали его с леммом, старым языком острова. Что уж упоминать о местной воровской латыни… Впрочем, я сомневался, что, даже понимая, ответил бы.
Удар правой – слишком сильный для нормального человека – сбил с моего носа очки. Синие стекла звякнули о мостовую. Я поморщился: завтра на работе придется выдумывать объяснения синяку под глазом.
– Фиганта из себя не строй, – почти ласково посоветовали мне. – Бумаги, док. Где они?
– Не знаю, о каких бумагах вы говорите.
– О тех, что бунке Хевель сработал, – пропели у меня над ухом.
– Понятия не имею, где они. Они исчезли еще до… – я осекся на полуслове. После определенного опыта звук, с которым выскакивает лезвие пружинного ножа, ни с чем не спутать.
Я обернулся. Лезвие поймало блик от фонаря. Очень скверно. Медлить было нельзя. Не дожидаясь от противника первого шага, я сделал тростью выпад в сторону бандита с ножом. Тот не успел увернуться. Удар пришелся ему в живот, заставляя сложиться вдвое. Не глядя, я выставил правую руку, блокируя кулак его напарника, и повернулся к тому. Первый раз трость прошлась наотмашь по челюсти, во второй раз тяжелый набалдашник попал по колену. Раздался характерный хруст. Парень в кепи покачнулся, неосторожно отступил назад и упал. Прямо на заканчивающуюся пиками ограду клумбы. Брызнула кровь: острие пронзило его горло и теперь маслянисто блестело в свете фонаря.
Секундное замешательство, пока я смотрел на тело, чуть не стоило мне жизни. Мне в последний момент удалось уйти от ножа его напарника, но кулак быка выбил из легких весь воздух. Следующий его удар пришелся на трость. Та не выдержала и треснула пополам. Нож блеснул у моего горла. Пытаясь отвести его, я схватил быка за запястье…
Ночную тишину раздробил звук пистолетного выстрела.
Я рухнул на мостовую под весом бандита и замер. За выстрелом ничего не последовало. Кем бы ни был стрелок, он предпочел скрыться. Выждав, я с трудом спихнул с себя тело и встал. Пуля раздробила быку затылок. Меткое попадание. Тяжело дыша, я подошел к первому парню. Тот смотрел в небо остекленевшим взглядом. Кепи слетело с его головы во время драки, и стали видны спиленные следы от рогов. Воротник рубашки при падении распахнулся. Наклонившись, я заметил темные линии татуировки. Слева на груди, над сердцем. Тот же знак, что у Хевеля. Минутная борьба с пуговицами непослушными после драки пальцами, и я выяснил, что такая же татуировка была у рогатого.
