Рядом с выходом стоял стол, за которым сидел потный толстяк-приказчик, надзирающий за исправной подачей яств, чтобы пиршество протекало как можно размеренней и глаже. Катон приблизился к нему в тот момент, когда тот выписывал столбцы каких-то цифр на большой вощеной доске.
– Ты можешь…
Толстяк лишь сердито поднял палец – мол, жди, не отвлекай. Кровь у Катона взыграла, и он грохнул по столешнице кулаком так, что толстяк обронил стилус и оторопело откинулся на табурете.
– Здесь недавно появлялся человек. Не кухонный. Красный плащ, темные волосы. Ты его видел?
– Д-да, господин.
Тяжелые брылья колыхнулись в такт размашистому кивку.
– Где он? Куда делся?
Приказчик поднял глаза и оглядел кухню, после чего указал в направлении расположенных за вертелами длинных столов, за которыми рабы занимались резкой мяса и укладкой его на блюда. Там, шагах в тридцати отсюда, мутнело что-то красное – оказалось, какой-то человек в плаще с капюшоном. Неброско прислонясь к столбу, он стоял и жевал кус мяса.
– Ты его знаешь? – осведомился Катон, указывая на ту фигуру.
– Нет-нет, господин. Я думал, это кто-то из стражников, посланный сюда с каким-нибудь заданием. Прежде видеть его не видывал.
Оставив толстяка в покое, Катон тронулся в глубь кухни ровным шагом, чтобы не привлекать к себе внимания. По возможности удерживая в поле зрения того незнакомца, он пошел с ним на сближение – медленно и осторожно, под перпендикулярным углом, чтобы быть к нему ближе вне зависимости от того, в какую сторону тот попытается удрать. Невдалеке впереди, как раз между Катоном и незнакомцем, над большим котлом поднималось облако пара, и префект сместился туда, чтобы не быть до срока замеченным и скрасть расстояние. Положив руку себе на пояс, он медленным движением вынул из-за него кинжал и крадучись стал подбираться ближе.
Катон уже был в каких-нибудь трех шагах от котла и с десяток от убийцы, когда со стороны неожиданно подошел откормленный раб с тряпичной повязкой на голове и брякнул на котел тяжелую крышку. Звук заставил беглеца обернуться; как назло, пар в эту секунду успел рассеяться, и взгляд убийцы беспрепятственно упал на Катона. Реакция оказалась поистине мгновенной. Вмиг оценив опасность, убийца отшвырнул кус мяса и метнулся влево, вдоль края кухни, где пространство было не таким скученным. Катон рванулся следом. Красный плащ впереди удерживал дистанцию в два десятка шагов и прорывался к узкой лестнице на дальнем конце кухонных катакомб. На пути ему попался мальчишка-поваренок, которого бегущий смел с дороги, отчего мальчик влетел в заготовленную кучу дров. Посыпались поленья, о которые Катон запнулся и чуть не упал, приотстав от убегающего. Убийца добежал до лестницы и кинулся вверх по ступеням, перемахивая разом через три. Префект кинулся по пятам, изо всех сил пытаясь угнаться. Вверху находился открытый двор с повозками, некоторые из которых были все еще запряжены мулами. Десятки рабов под надзором учетчиков, вооруженных вощеными дощечками, разгружали корзины с провизией. Мятущийся оранжевый свет факелов придавал этой картине толику иллюзорности.
Наверху лестницы Катон остановился, напряженно высматривая беглеца в попытке углядеть его средь сутолоки во дворе. На дальнем краю двора находился свод выходящего на улицу арочного прохода, возле которого дежурили двое преторианцев; наверняка убийца со временем устремится туда. Катон двинулся по периметру двора, цепко оглядывая лица встречных. Он был на полпути к воротам, когда непосредственно впереди, на дальнем конце двора, показалась фигура в плаще. Не снимая с головы капюшона, она шла твердо и целеустремленно, лавируя меж погонщиками, приказчиками и рабами. Катон ускорил шаг, торопливо проталкиваясь по диагонали двора к воротам в попытке добраться туда раньше убийцы.
На приближении к воротам беглец обернулся, а Катон, поднеся к губам руку, крикнул на ходу преторианцам:
– Остановить того, в красном плаще!
Ближний из солдат заметил Катона на выходе из толпы. Увидев его ранг, он подчинился и опустил навстречу убийце кончик копья. Тот замедлил шаг и стал поднимать руки, как будто сдавался, но дернулся вбок, перехватил копье и двинул им в противоположную сторону, отчего сбитый с равновесия преторианец упал на колени. Ему на помощь поспешил его товарищ, поднимая для удара копье.
– Стой! – выкрикнул Катон. – Он мне нужен живым!
Команда остановила солдата, и тут убийца вновь продемонстрировал ошеломительную прыть: выдернув у упавшего преторианца копье, он неуловимым движением сунул древко его напарнику между ног и крутанул так, что тот с размаху грянулся оземь. Копье убийца бросил и метнулся наружу на улицу.
Оставив преторианцев барахтаться, Катон бросился через ворота догонять беглеца. Возы и телеги в этот час стояли на обочине улицы, что тянулась вдоль дворцовой стены, а потому бегущая в сторону Большого цирка
[25] фигура виднелась на пустой проезжей части совершенно четко. Продолжающий погоню префект надсадно дышал, и обоим бегущим вторил звонкий звук их собственных шагов. Сердце в груди лупило молотом, легкие горели от усилия не отстать, настичь.
Впереди плавно взрастала громада Цирка, где весь Рим – и плебс, и знать, – взрываясь криком, восторженно бушевал на гонках колесниц. Сейчас, под туманным светом зимних звезд, гигантские молчаливые зевы его арок и окон смотрелись как входы в преисподнюю. На перестук шагов из кромешной темени выбралась горстка питающих надежду проституток, прямо на ходу сватая свои услуги.
Катон был выше того бегуна и, как следствие, неизбежно, минута за минутой, к нему близился. Так что исход погони предрешен; главное – сберечь к концу силы. Он поднажал, увеличив размах шага. Когда миновали Цирк, где готовились к забегам погонщики колесниц, расстояние между преследователем и преследуемым заметно сократилось. Но дальше начинался Боариум, район складов и торговых рядов вблизи Тибра. Если беглец сумеет дотянуть до Бычьего форума, то есть риск потерять его в тамошних закоулках. Оба продолжали бежать; каждый, видимо, уповая на свое. В этом месте улица шла под уклон, и разгон у обоих увеличился. Вход в Боариум представлял собой старинную арку. Когда-то она была богато украшена, но теперь краска облупилась, а колонны по обе стороны пестрели писаниной и всякими похабными картинками. Не более чем в полусотне шагов от арки навстречу вышла одна из городских когорт. При виде двоих бегущих ее старший опцион со строгим окриком поднял жезл.
– А ну, вы двое! Стоять!
Убийца даже не затормозил, а юркнул налево в какой-то проулок между двух инсул. У Катона мелькнула мысль призвать себе на помощь этот патруль; хотя пока он будет им втолковывать, что к чему, от беглеца наверняка и след простынет. Поэтому, свернув следом в проулок, он вслепую продолжил погоню.
Это был район трущоб, где зимой висит гнилая хмарь, а летом нет отбоя от комаров. Ночами из-за холода вонь от отбросов, пота и испражнений становится здесь еще более несносной. По проулку ручейком сочилась сырость, и ноги Катона звучно шлепали по лужам со стоялой водой. Между тем впереди слышалась затяжелевшая поступь и натруженное дыхание убийцы, бегущего явно из последних сил. Близко, совсем уже близко. Катон, не прерывая бега, приготовил кинжал.
