– А ну ты, шваль! – грозно проревел вблизи голос Макрона, и Катон сжался от увесистого тычка по почкам. В следующую секунду центурион ухватил его за плечи и швырнул через улицу. Катон плашмя ударился о стену дома и со стоном осел наземь, выронив костыль, который ухватил Макрон и потряс им как дубиной.
– Эт-то что такое? До чего дошел мир: всякая рвань и шваль норовит обобрать беззащитных калек… – Поглядев сверху вниз на лежачего, он приостановился. – Постой… Да я ж тебя где-то видел… А, вспомнил! Парень из Десятого легиона, так?
Он с обновленным пылом поворотился к Катону:
– Что, дружок, пожух? Знай, ты совершил ошибку. Никто из поднявших руку на боевого ветерана не уходит безнаказанным. Не будь я центурион Макрон!
– Стой! – выставленной рукой защищая себе лицо, воскликнул Катон.
– А вот хрен-то!
Катон успел увильнуть, и удар костылем пришелся ему вскользь по ребрам. Но и этого хватило, чтобы от боли занялось дыхание.
Макрон снова вознес костыль, примеряясь для удара.
– Макрон, чтоб тебя! Да остановись ты, наконец!
– Катон? – застыв, оторопел тот. – Неужто ты?
Префект, опершись на одну руку, неловко сдернул с себя шапку.
– А кто ж еще… Спасибо, что хоть не прибил.
– Да брось ты, не преувеличивай. Хотя оглушить мог бы… – Макрон посерьезнел. – Объясни мне, в чем, язви его, дело? Тебя разыскивают за убийство, а ты тут вовсю лупишь калек… Давай-ка лучше разберемся.
– Безусловно. Но вначале нам надо поговорить накоротке вон с тем другом, – Катон кивком указал на нищего, который сейчас медленно, чтобы не быть замеченным, отползал от места схватки.
– С этим? – повернулся к голодранцу Макрон. – Зачем?
– Затем, что он весь этот день за тобой шпионил. – Катон поднялся на ноги, морщась от боли в боку.
– Шпионил? Но на кого? – все еще не мог взять в толк Макрон.
– На Палласа. Эй, я правильно понял?
Нищий, затравленно глядя, плотней прижался к ближайшему строению.
– Оставьте меня, ребята. Я просто ветеран, да еще и увечный… Побираюсь как могу, тем и живу. А служить я никому не служу.
– Лжешь! – с придыханием бросил Катон. – Давай-ка отволочем его куда-нибудь в укромное место, там и поговорим. А заодно расспросим его.
Макрон кивнул, но в тот момент, когда он склонялся, чтобы поднять калеку на ноги, тот резко дернулся, и центурион едва успел отпрянуть под зловеще блеснувшей сталью. Впрочем, безобидно отойти не получилось: из надрезанного предплечья потекла кровь.
– А ну прочь отсюда, если жизнь дорога! – злобно прошипел калека, выставив перед собой припрятанный нож.
– Ишь ты, – диковато скалясь, вымолвил Макрон. – Никуда я отсюда не уйду. Да и ты тоже.
Под ударом костыля калека дернул головой вбок и с истомленным выдохом, обмякнув, повалился. Нож выпал у него из руки.
– Надеюсь, ты его не убил?
– Да что ты, – со знанием дела ответил Макрон. – Так, приласкал маленько. Если он и вправду ветеран, то должен быть привыкши. Отделается синячиной, ну и голова погудит с недельку. Поверь на слово.
Катон бдительно оглядел улицу. Пожилая пара отступила куда-то на главную улицу. Как бы не вызвала сюда стражу…
– Пойдем-ка отсюда, друг мой.
* * *
С наступлением сумерек Макрон с Катоном подыскали небольшой, но достаточно ухоженный лупанарий и уговорили его хозяина, чтобы он на несколько часов сдал им уединенную комнату. Хозяин лишь поцокал языком, когда эти двое заволокли в дверь квелого, обвисшего между ними одноногого калеку.
– Ну и вкусы у вас, друзья…
Макрон на это хмуро заказал два кувшина вина, за которое рассчитался из кошелька нищего. После этого он подхватил оборванца под мышки, Катон взял его за ноги, и по узкой лестнице они подняли его на второй этаж и пронесли по коридору в снятую комнату. Из соседних помещений доносились приглушенные (и не очень) стоны и крики истового наслаждения, а то и боли; Макрон про себя решил как-нибудь наведаться сюда, но затем вспомнил о Петронелле и виновато передумал. Вероятно, она из таких женщин, что не захочет делить своего мужчину с другими. Как, собственно, и он не принимал мысли о том, чтобы уступать ее кому-либо еще.
Глухая, без окон комнатка была маленькой, от силы восемь локтей в глубину и шесть в ширину. Из мебели в ней был лишь засаленный, провонявший потом соломенный тюфяк на полу, а еще мелкая стенная ниша с вазочкой дешевых благовоний и кувшинчиком масла для смазки. Там же лежали три деревянных фаллоса различной длины и формы. Единственный свет исходил от светильника на дальней стенке, который отбрасывал тусклые малиновые блики. Бесчувственного оборванца Макрон с Катоном бросили на тюфяк, костыль прислонили подальше у стены, а сами уселись на пол. В дверях появился хозяин с двумя кувшинами и тремя щербатыми глиняными кружками. Все это было поставлено на пол. Видя, что он все не уходит, Макрон сказал ему:
– Ждать на лапу и не думай.
– Гм… Вообще-то я не об этом. А просто хочу обратить внимание, что вам тут находиться с вашим другом, как бы это сказать… Я бы не хотел, чтобы мое заведение через это возымело дурную репутацию.
– Репутацию? – фыркнул Макрон. – А ступай-ка ты отсюда, пока по заду не схлопотал!
Хозяин заведения поспешно ретировался и прикрыл за собой дверь. Центурион взял кувшин, выдернул из него пробку и принюхался.
– Хм… Не так уж и плохо для подобного места. – Он заботливо наполнил обе кружки и подал одну Катону: – На-ка. Это тебя согреет.
– Спасибо.
Префект сделал глоток. Кисловатое, но действительно отогревает изнутри. Благодать. Он снял свой намокший плащ.
– Пока бродяга очухивается, я лучше расскажу, как оно все произошло.
– Судя по тому, в каком ты сейчас виде, друг мой, рассказ наверняка будет захватывающим.
Катон собрался с мыслями и изложил все – от ареста сенатора и до того самого момента, как Макрон буквально напоролся на своего друга посреди улицы. Макрон слушал внимательно, руки сцепив на глиняной кружке. С окончанием рассказа он ее осушил и сел спиной к стене, уложив руки себе на колени.
– Я-то думал, что Нарцисс – скользкий тип, но Паллас его по змеючести просто как стоячего обходит… Однако вопрос сейчас не в этом. А в том, как мы можем очистить твое имя.
– Начать нужно с убийцы. Я уверен, что он преторианец. И у него татуировка, о которой я тебе сказал.
– Скорпион, – Макрон кивнул. – Не хочу лишний раз тебя огорчать, но в лагере народу с таким знаком хоть отбавляй.
– Пусть так. Но у этого не вполне обычная поза, с выдвинутым в броске жалом. А сам знак находится вот здесь, на руке, – Катон указал, где именно. – Соглашусь, сведений для начала немного. Но больше у меня пока ничего нет. Возможно, он по ходу еще и сам объявится.
