– Ну, а сам ты как думаешь? Мы знали, что Паллас стремится привлечь тебя на свою сторону. Догадывались и о том, что в случае отказа он поставит себе целью погубить тебя. – Домиция скрестила на груди руки. – Похоже, мы оказались правы.
– Тогда почему было не прийти мне на помощь, когда я нуждался в укрытии?
– А потому что не было уверенности, что ты эту помощь примешь. Ведь в прошлый-то раз ты ее отверг. И я сделала вывод, что лучше будет дождаться, когда ты сам обратишься к нам. Так сказать, добровольно, а не под давлением. А затем на обстоятельства повлиял пожар – и вот теперь ты здесь. Ничего. Главное, что ты сейчас в безопасности. И можешь оставаться здесь столько, сколько посчитаешь нужным.
– То есть пока не надумаю примкнуть к тебе и твоим сторонникам? – усмехнулся Катон.
Домиция пожала плечами.
– Это решать тебе, Катон. Разумеется, я бы этого хотела. Но поскольку ты скрываешься и объявлен в розыск за убийство, думаю, тебе действительно имеет смысл присоединиться к нам.
– Я невиновен. Обвинение в убийстве сфабриковал Паллас.
– Убеждена в этом. Вопрос в том, как довести это до всех остальных.
На минуту Катон прикрыл глаза, чувствуя, как сердце вновь обручем сдавливает отчаянье.
– Мне нужно, очень нужно найти человека, убившего сенатора Граника. И заставить его сознаться.
– Понимаю. Но это не так-то легко. Конечно, будь императором Британник, его наверняка получилось бы уговорить оправдать тебя. И снова ты мог бы зажить в мире и спокойствии, – Домиция смешливо улыбнулась, – насколько уж это позволяет твой род занятий. Ты хотя бы не прятался, как обыкновенный преступник, в страхе оглядываясь, не крадется ли кто следом. У меня и самой есть сыновья, которые воспитываются в загородном имении. Я представляю, как ты переживаешь разлуку со своим.
– Луций, по крайней мере, в безопасности, – стараясь не выдавать волнения в голосе, сказал Катон.
– Я знаю. Более того, уверена, что сестра его няньки присматривает за своими постояльцами как надо.
Сердце Катону кольнула льдистая игла.
– Откуда ты прознала?
– Все достаточно просто. Аттал у меня в услужении не один. Есть еще человек, который посматривает за твоим другом Макроном.
– За ним кто-то шел следом?
– Если ты о людях Палласа, то, по всей видимости, нет. Луций в достаточной безопасности. И судьбу можно возблагодарить хотя бы за это.
Немного утешало то, что дотянуться до сына у Палласа коротки руки. Но заниматься воспитанием мальчика самому, находясь в бегах, нет никакой возможности. А пока не выслежен истинный убийца и правда из него не выжата, он, Катон, так и остается бесправным беглецом. Уже начинала вырисовываться безрадостная картина, что любые поиски тщетны. Волей-неволей подумывалось, а не встать ли действительно под эгиду Домиции и ее сообщников. Целят они, безусловно, высоко, а потому велик и риск, но в случае выигрыша ему, как стороннику, причитался бы изрядный куш, не говоря уж о том, что он станет чист по всем статьям. Впрочем, сначала необходимо многое вызнать…
Упорный взгляд Катона возвратился к Домиции.
– Значит, Луцию действительно никто не угрожает?
– В смысле из наших? – переспросила она после некоторой паузы.
– Да, ваших.
– Ну а как же иначе. За кого ты меня принимаешь, Катон? Я и мои друзья хотим положить конец самовластному правлению наследных деспотов, чудовищ вроде Калигулы, или, что одинаково худо, глупцов вроде Клавдия. Я боюсь, что Нерон окажется таким же тираном и безумцем, каким был его предшественник, и тому уже есть свидетельства. Рим попросту не может себе позволить еще одного такого императора. Британник – опасность несравненно меньшая. Он понимает, что императорская власть должна быть ограничена и что Риму при первой же возможности следует снова стать республикой. Цель нашего дела – положить предел неограниченному самовластью деспотов и вернуть власть в руки сената и римского народа. Неужто ты не поддержал бы такое начинание, Катон? Из того что я о тебе знаю, ты желаешь этого не меньше, чем я. Или я заблуждаюсь? – Она вздернула бровь.
Обдумывая ее слова, Катон как мог сохранял невозмутимость. Он действительно не страдал особой любовью к власти, навязанной Риму Августом
[37]. Однако не внушали доверия и аристократы, что правили Римом до него. Именно их ошибки и голые амбиции привели к кровавым распрям среди военачальников, за спинами которых Октавиан, утвердившись в Риме, присвоил себе титул «августа»
[38]. Кто может поручиться, что вся эта пагуба не произойдет снова, если на престол взгромоздится Британник и заявит об отмене принципата
[39] и передаче власти обратно сенату? Однако в данный момент будущность Катона и его сына, похоже, и впрямь зависела от успеха Британника, Домиции и ее компании заговорщиков.
– Ну а как я могу быть уверен, что у вас приличные шансы на успех?
– Слова «уверенность» в политике не существует. Могу лишь сказать, что мы как могли готовили почву, и на одно это у нас ушло несколько лет. Но она подготовлена. Все фигуры кропотливо расставлены, и теперь мы лишь ждем нужного момента, чтобы перехватить власть.
– И когда же этот момент настанет?
– В день, когда Британнику исполнится четырнадцать.
Ну да. Традиционно это и есть возрастной рубеж, когда человек из детства переходит во взрослую жизнь. Британник родился в феврале, так что остается меньше двух месяцев.
– И что именно произойдет в этот день?
Домиция взвешенно помолчала, после чего заговорила неторопливо и четко:
– Все начнется с голосования в сенате. Там выступит Семпроний и поставит вопрос о законности престолонаследия Нерона. Можно лишь представить, какой взрыв фальшивого негодования это вызовет. Вопрос, при нынешнем положении дел, наверняка зарубят, но зато мы выявим самых голосистых его противников, которыми займемся позже. Одновременно у города, на дороге в Остию, встанет лагерем Шестой легион. Его легат, а также большинство старших офицеров уже приняли нашу сторону. Их подразделения войдут в Рим и укрепятся преторианскими когортами, что поддерживают Британника… И тут в дело вступаешь ты, если решишь к нам присоединиться, – заговорила Домиция чаще, с придыханием. – Твои люди хранят тебе верность. Если ты появишься на утреннем параде и призовешь, чтобы они присягнули Британнику, то их пример окажется заразителен для оставшихся преторианских когорт. По крайней мере, ты посеешь семена смятения, и пока суть да дело, легионеры успеют занять город. В ходе этого мы захватим дворец, сместим Нерона, а вместе с ним арестуем его мать, Палласа, Сенеку и Бурра. Истинным наследником Клавдия провозгласим Британника и представим его сенату. К этому моменту, я думаю, у Семпрония с его предложением сторонников окажется хоть отбавляй. Слетятся как мухи на мед. Приставить к сенаторским шеям меч – способ куда как более действенный, чем лить им в уши потоки красноречия.
