– Гад… – крякнул наймит, уже со вздутым кровяным желваком над бровями. Катон отдернул голову и ударил снова под углом, смяв таким образом врагу нос. Сбоку в живот своему противнику успел всадить меч Макрон и теперь яростно выдирал клинок обратно. Его жертве оставалось лишь беспомощно, с утробными стонами висеть на острие. Германцы продолжали давить щитами, упорно пробиваясь вперед; с обеих сторон слышалось натруженное пыхтение.
При очередном рывке Катон изогнул шею и увидел, что задний край повозки уже недалеко, на расстоянии одного броска. Там же на возвышении обочины взволнованно топтался Нарцисс. Вот он повернулся к рабам, что по-прежнему стояли возле пустого паланкина.
– Убрать это с дороги! – скомандовал он. – Пропустить повозку! Живо!
Рабы засуетились, подняли носилки и потащили их в первый попавшийся двор. В это время возница принялся охаживать палкой мулов, и повозка, разгоняясь, заколыхала вперед по дороге.
Нарцисс все смотрел назад, и тут их взоры с Макроном встретились. Грек, указуя рукой, тут же завопил:
– Вон тех двоих офицеров убить, первым делом! Убить, слышите?! Их нельзя допустить в лагерь!
Затем он соскочил с обочины и заторопился следом за повозкой. Неподалеку впереди был правый поворот, и Нарцисс отчаянно замахал вознице: туда, туда! Тот задергал узду, направляя коренного мула за угол и прочь с глаз.
Тем временем вожак наймитов погнал своих товарищей вперед и сам начал проталкиваться сквозь них, ориентируясь на гривастые офицерские шлемы в переднем ряду германцев. Было видно, как он близится с воздетым мечом, но отодвинуться от этой опасности было почти невозможно. Ну а непосредственно перед Катоном уже снова нацеливался палицей тот тип с окровавленной харей. На этот раз она заехала по гребню шлема так, что под ударом стукнули зубы. Сдавленный теснотой, Катон тем не менее сумел поднять левую руку и, вставив ее между их телами, по мере сил отпихнуть неприятеля. Одновременно он изловчился направить острие меча в сторону наймита и ткнуть снизу вверх под острым углом. Чувствовалось, как клинок, одолев слой одежды и кожи, вошел наймиту в живот. Но вошел неглубоко – рана была поверхностная и даже не обездвиживала. Хотя и от нее лицо врага исказилось и он судорожно завозился, силясь слезть с острия. Силясь всадить меч глубже, Катон краем глаза уловил взблеск стали и, глянув вверх, увидел занесенный у себя над головой меч старшего наймита.
– Пригнись! – рявкнул по соседству голос Макрона.
Схватив Катона за плечо, центурион с силой пихнул его вбок. Вражий клинок просвистел над гребнем и угодил по голове бьющегося рядом германца. Череп тихо треснул, и струя из мозгов, крови и костяных ошметков обдала Катону плечо и руку. Тело германца осело в общей толчее. Упавшего грубо отпихнул один из товарищей, а образовавшуюся брешь занял очередной косматый бородач, ударом щита двинув одного из наймитов. Поблагодарить друга Катон успел лишь мимолетным кивком; бой требовал собранности.
Предводитель наймитов виднелся теперь отчетливо, на расстоянии одного ряда; он уже снова поднимал меч. Выдернув острие из врага, Катон отпихнул поверженного левой рукой и нанес удар поверх его плеча – горизонтально главарю по лицу, раскроив ему рот и вмяв зубы в затылок. Тот по инерции глянул вниз, на всаженный под нос клинок, а в следующую секунду ноги под ним подкосились и он повалился, увлекая с собой застрявший в голове меч Катона.
– Порцин убит! – крикнул задним кто-то из наймитов. – Отходим, парни!
– Бежим! – взревел Макрон, подхватывая крик и этим усиливая среди наймитов панику.
Германцы снова зашлись своим боевым кличем, под которым наймиты начали откатываться. Задние обратились в бегство вслед за повозкой. Без поддержки с тыла их товарищи, все еще задействованные в схватке с германцами, уже не могли противостоять натиску громоздких щитов. Крайние уже валились под размашистыми ударами топоров; разгром был, в сущности, завершен.
Катон приостановился наступить на голову вражьему главарю и выдрать свой меч на волю. Макрон встал рядом, тяжело переводя дух, а германцы, огибая офицеров с боков, погнались за Нарциссовыми прихвостнями. Подоспевшего штандартоносца Катон придержал за плечо, и втроем они поспешили к углу улицы, за которым шла под уклон дорога к лагерю.
Повозка успела отдалиться на добрую сотню шагов и тряслась по булыжинам (судя по всему, вес был нешуточный). Возница гнал напропалую, и встречный люд с криками разбегался перед обезумевшими мулами. Рядом с возницей, вцепившись в сиденье, трясся Нарцисс. Обернувшись, он пару секунд глядел на вынырнувших из-за угла офицеров и имагинифера. Наймиты неслись вразброс, улепетывая от погони германцев, оглашающих дорогу кровожадно-победными воплями.
– Повозка! – выбросил руку вперед Макрон. – Надо ее взять, вместе с этим выродком Нарциссом.
Он припустил было к дороге, но Катон удержал его за руку.
– Погоди. Мы почти уже у лагеря. Сейчас главное управиться с преторианцами. Серебро подождет. – Еще не вполне отдышавшись, он набрал в грудь воздуха и крикнул в сторону германцев: – Опцион! Опциооон! Отозвать людей!
Начальник германцев находился сейчас на острие погони, криками и взмахами меча подбадривая своих соплеменников, что с оружием наперевес гонялись и добивали отступающих. Сделав рупором руки, Катон повторил приказ, но тщетно: начальник был слишком далеко, да к тому же в запале.
– Вот за это, – рыкнул Макрон, – этих волосатых жоп и не берут в легионы. Хороши в стычке, но помеха в битве.
Гоняться за германцами в попытке восстановить дисциплину было бессмысленно. Да и поздно. К той поре, как в них уймется жажда крови, они уже будут в разных концах города. Придется обойтись без них, своими силами. Жаль, что ускользнул со своими сокровищами Нарцисс. Но обнадеживает то, что попытка подкупить гвардию у заговорщиков сорвалась.
Досадливо вогнав в ножны меч, Катон расправил плечи и указал вдоль улицы на лагерь.
– Идем туда втроем, – указал он Макрону и штандартоносцу.
Центурион сунул в ножны свой окровавленный клинок.
– Будем уповать на то, что гвардейцы еще чтят императорский штандарт. Иначе не успеем опомниться, как тебя возьмут в оковы за убийство Граника. И это еще меньшее из зол. А то как бы твою голову не выставили над караульней, для украшения.
– Спасибо на добром слове, – хмуро усмехнулся Катон. – А теперь идем.
Глава 33
– Наклони штандарт и прикрой его, – тихо приказал Катон, приблизившись к парадному кольцу перед лагерем.
Имагинифер замешкался, и приказ пришлось повторить более строго. На этот раз штандарт принял горизонтальное положение, а сам штандартоносец убрал лицо под ощеренную морду зверя. С наброшенной на шлем волчьей шкурой и древком в руке он был неотличим от равных ему по званию: штандартоносцев в преторианской гвардии насчитывались десятки, так что кто их меж собою различит. Солнцеликий образ императора был прикрыт плащом.
