Три когорты уже выстроились на плацу, а толпа солдат все струилась на построение из-под свода центральных ворот. Большинство было уже экипировано, но многие еще возились с ремнями и пряжками, а товарищи рядом несли их оружие. Картина, знакомая во многих уголках империи.
– А зачем скрывать штандарт? – недоуменно спросил Макрон на пути через плац. – Мы ж здесь как раз для того, чтобы быть на виду, нет?
– Сначала разузнаем, какие здесь царят настроения, – пояснил Катон. – Покамест мы просто офицеры, прибывшие на общий сбор.
Они лавировали в заполняющей плац толпе, где шел обычный обмен приветствиями между солдатами и кивками между их командирами. У ворот Макрон боевито гаркнул:
– А ну, дать дорогу офицерам!
Преторианцы послушно расступились, и спустя минуту трое императорских посланцев находились уже в лагере. Катон жестом велел своим спутникам отойти в сторонку для получения указаний. Прежде всего он обратился к штандартоносцу, который в дороге выказывал признаки волнения:
– Как тебя звать?
– Герий Рутилий, господин префект.
– Прекрасно. Слушай меня, Рутилий. Ты – имагинифер императора. Столь великая честь кому попало не выпадает. Значит, ты в свое время отличился. И теперь твоему императору угодно, чтобы ты отличился вновь. А для этого делай в точности то, что я тебе приказываю. Еще раз подчеркиваю: в точности и без колебаний. И тогда все у нас пройдет благополучно. Если же в тебе будет заметна хоть тень сомнения, то все мы втроем считай что покойники. Ты понял меня?
– Да, господин префект.
– Тогда расправь плечи, грудь вперед и выше голову. А когда я отдам приказ, сделай так, чтобы императорский штандарт вознесся так, дабы его увидели все и отовсюду. Ты сделаешь это?
– Непременно, господин префект.
– Вот и хорошо. Теперь насчет тебя, Макрон. Надо, чтобы ты направился в нашу казарму. Убери с постов часовых и замени их своими людьми. Не дай никому остановить себя на входе в штаб претория. Надо, чтобы вся наша центурия под твоим началом была готова нас поддержать, если что-нибудь пойдет не так, как мы рассчитывали.
Центурион цокнул языком.
– Все шло не так, как мы рассчитывали, с самого нашего назначения в преторианскую гвардию. Почему же сейчас что-то должно идти иначе? Тем не менее я буду на месте, друг мой. Не беспокойся.
Он похлопал Катона по плечу и скорым шагом устремился к казарме Второй когорты.
Префект кивнул в направлении штаба:
– Ну что, пошли.
Держась сбоку, они двигались по главному проходу мимо текущего от казарм к главным воротам людского потока. Катон шел с легким наклоном головы, несколько скрывая таким образом лицо от встречных. Хотя солдаты, которых подгоняли младшие офицеры, и без того не имели ни времени, ни возможности приглядеться к этой паре. Так Катон с Рутилием беспрепятственно добрались до здания ставки.
По бокам входной арки там стояли двое часовых, которые при проходе Катона с имагинифером дружно застыли навытяжку. С внутренней стороны находился просторный, окруженный колоннадой двор, на дальнем краю которого возвышался длинный, в три этажа, прямоугольник штаба. Перед колоннадой здания дежурили еще четверо часовых, не замедливших отсалютовать старшему офицеру в сопровождении штандартоносца. По короткому пролету лестницы Катон и Рутилий поднялись в крытый атриум. Здесь из высоких сводчатых окон под куполом лились лучи дневного света. Видя стремительное приближение префекта, из-за стола при входе бойко вскочил дежурный опцион. Катон на ходу вынул у себя из-за пояса небольшой пергаментный свиток и протянул ему на ознакомление.
– Приказы из дворца, старшим офицерам. Они в совещательной?
– Да, господин префект. В соответствии с указанием претория Бурра.
С куцым кивком Катон повернул к коридору, что вел в офицерское собрание.
– Прошу задержаться! – взволнованно окликнул сзади опцион. – Это, случайно, не… префект Катон?
Нутро чутко напряглось, но Катон усилием воли сохранил в себе спокойствие и ледяным голосом обратился к опциону:
– Верно. Ты, видимо, еще не слышал известие, что убийца сенатора Граника найден и вина с меня снята?
– Э-э… н-нет.
– Так вот, теперь ты услышал. Здесь я по прямому указанию претория Бурра и нашего императора. Рутилий, предъяви наш штандарт.
Имагинифер, откинув складки плаща, поднял древко, с которого, осененный солнцем на лазоревом фоне, пустоглазо взирал золотой лик Нерона. Попав в луч света, штандарт взблестнул так, словно император и в самом деле был солнцелик и всемогущ. Не помешали даже крапинки порхающих в воздухе пылинок.
– Что смолк? Ты узнаешь штандарт императора?
– Так точно, узнаю, господин префект!
– Значит, и мои полномочия ты лицезришь воочию. Оставайся здесь, на своем посту, и чтобы меня никто не смел беспокоить.
– Слушаю, господин префект!
Отсалютовав, опцион почтительно склонил голову, а Катон подал Рутилию знак идти следом.
Пройдя через галерею, они приблизились к двери вестибулума. Прежде чем взяться за дверную ручку, Катон умерил шаг и унял дыхание. Постояв секунду-другую, он решительно толкнул дверь. Возвышение находилось на дальней стороне вестибулума, а перед возвышением ровными рядами размещались скамьи. Воздух сдержанно гудел рокотом разговоров. Сошедшиеся по приказу Бурра центурионы и трибуны дожидались своего начальника с известием о цели этого сбора. При появлении Катона ближние к двери офицеры, разом смолкнув, повернули в его сторону головы. Он же расстегнул ремешки шлема и снял его с головы.
– О Юпитер, – чуть приподнялся на скамье один из центурионов, – никак префект Катон? Точно, он…
По мере того как смолкал общий рокот, к вошедшему оборачивалось все больше голов. Катон уверенным шагом прошел меж скамей к возвышению и, поднявшись на две ступени, повернулся к собранию лицом. Рутилию он указал встать в двух шагах справа от себя. Лица смотрящих во все глаза офицеров были удивлены и растеряны. В них, впрочем, пока еще не было ни тревоги, ни враждебности. В переднем ряду префект заприметил знакомого младшего трибуна.
– Трибун Цезилий, подойди сюда, – распорядился он.
Трибун встал и замер, в нерешительности оглядывая вышестоящих начальников, но к возвышению не двинулся.
– Живее! – властно бросил Катон.
Трибун торопливо прошел вперед и принял протянутый префектом свиток с надломанной дворцовой печатью.
– Зачти вслух, громко и четко.
Цезилий, кашлянув, набрал в грудь воздуха.
– Повелением его императорского величества, всем офицерам и солдатам преторианской гвардии безоговорочно подчиняться приказам сего лица, действующего от имени императора и во имя исполнения его высочайшей воли. Те, кто откажется повиноваться, будут считаться изменниками, коих постигнет суровая кара. Я, Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, подтверждаю это своей печатью. – Трибун опустил пергамент. – Здесь же и подпись претория Бурра.
