Начальник гвардии деликатно кашлянул.
– Император, вместе с твоим штандартом возвратился Катон.
Сейчас Нерон непринужденно, одним бедром сидел на перильце парапета. Обернувшись на голос, он изобразил лицом учтивое удивление:
– О, Катон? Похвально, весьма похвально. Ты у нас, можно сказать, герой дня. Если б не твои старания, эти изменники могли бы переманить на свою сторону моих гвардейцев.
– Я лишь выполнял свой долг, государь.
– Слова истинного солдата. Ты заслуживаешь благодарности. Ну, а теперь командование переходит обратно к префекту Бурру.
– При всем уважении, государь: опасность пока не миновала. Надо еще одолеть Пастина и его людей.
Тут подал голос стоящий на расстоянии слышимости Паллас:
– Об этом мы позаботимся. Пока ты ходил к Пастину, уже были отданы надлежащие приказания.
– Приказания? Какие? – растерянно спросил Катон у Бурра.
– Мы их оттуда выкурим. Точнее, выжжем, – ответил Паллас вместо командира преторианцев. Облизнув свой крючковатый палец, он поднял его кверху. – Роза ветров нам благоприятствует. В сторону реки дует приятный ветерок, и это убережет нас от излишнего ущерба.
Прежде чем отреагировать, Катон переглянулся с Макроном.
– Но счет людей на Боариуме идет на тысячи, и среди них множество ни в чем не повинных горожан…
Нерон, приподняв брови, развел руками:
– Это, конечно, печально. Но, не разбив яиц, нельзя изжарить яичницу.
Нервно сглотнув, Катон с максимальной сдержанностью произнес:
– Из тех яиц многие совершенно не из той корзины, государь. К тому же там, в руках у заговорщиков, может находиться мой сын.
– А что делать, дорогой мой Катон? – без тени эмоций произнес император. – Я его им не отдавал. В этом нет моей вины. Когда все закончится, мы с тобой будем вместе скорбеть о жертвах.
Префект даже не нашелся, что ответить на такой неслыханный цинизм. Тут голос подал имперский секретарь:
– Я сомневаюсь, Катон, что твой мальчик там. Скорее всего, он где-то у Британника и остальных изменников, что успели улизнуть из города.
– То есть? – Катон резко повернулся к нему.
– Пока ты ходил к преторианцам, преданные Риму люди занялись заговорщиками. Были приняты меры, и под арест пошли многие сенаторы, а дома их обыскали. Одним из первых был дом Веспасиана. Там, в ванне, мы нашли тело его жены, Домиции; она вскрыла себе вены. А рядом на полу лежало адресованное императору письмо о том, что ее муж к заговору не причастен. В этом, конечно, предстоит разобраться. Чтобы установить истину, Веспасиана надо будет как следует попытать.
– А что же Луций?
– Его в доме не оказалось. Как и еще некоторых из тех, кого мы искали. Вынужден сказать тебе, что из города сбежал и Нарцисс. Он ушел через Остийские ворота, на повозке в сопровождении слуг. Говорят, что с ним там был маленький мальчик. Боюсь, это мог быть твой сын.
Катон разрывался между беспомощным гневом и столь же беспомощным желанием изничтожить Нарцисса, стереть его с лица Земли. Образ Луция с перепуганными, распахнутыми глазенками наполнял отчаянием и горьким бессилием, от которого ноги делались ватными, словно чужими.
– Ты уверен в этом? – спросил префект.
Паллас пожал плечами:
– Я лишь передаю то, что мне сообщили. Достоверно одно: Нарцисс и кое-кто еще избежали ареста и сейчас направляются в Остию вместе с когортами Шестого легиона, которым не удалось вступить в Рим.
Катон поспешил к парапету и, свесившись, поглядел через него вдаль. Да, конечно же: переливчатое взблескивание доспехов на Остийской дороге истаяло. А с ним и Нарцисс, и Луций, и повозка с серебряными монетами. Канул в небытие подкуп преторианцев, но зато барыша для остатков Шестого легиона очень даже прибыло. За него они будут усердствовать как надо. И не только они, а еще и те, кого подкупят дополнительно…
От этих мыслей Катона громким и радостным возгласом отвлек Нерон.
– Началось! – воскликнул он, указуя в сторону Боариума.
Со двора на краю участка, подвластного легионерам Пастина, расползались сероватые космы дыма. Вот среди них прорвались и заплясали оранжевые языки огня.
– И там! – подавшись вперед, указал император.
Пламя, набираясь силы и рвения, охватывало периметр строений, удерживаемых Шестым легионом; трепетные рыжие языки раздувал ветер, дующий в сторону реки. Огонь разгорался все вольней и шире. В пламени виднелись фигурки людей, теснимые вдоль улиц и проулков сухим струйным жаром. Легионеры вперемешку с обывателями спешили пробраться к мосту, но там их уже ждали преторианцы. Многие сдавались; с теми, кому не хватало сметки бросить оружие, расправлялись быстро и беспощадно.
– Какая красота, – негромко, но с чувством молвил Нерон. – Словно ожила корзина с рубинами…
Катон, оглядевшись, тряхнул головой. Не было ни красоты, ни поэтики в огненной геенне, что сейчас поглощала людей Пастина, а заодно и широченную полосу одного из древнейших кварталов Рима. Паллас с благостной улыбкой стоял возле императора.
– Пастина мы, возможно, и уничтожим, но много сил и средств уйдет на восстановление.
– Восстановление? Перестаньте. Мы зачистим все это пространство и застроим его чем-нибудь гораздо более достойным. Нужно хвататься за возможность, которую нам предоставляет этот очистительный пожар, – не обращаясь ни к кому, вещал Нерон, с надменной задумчивостью оглядывая остальной город, распростершийся по близлежащим холмам.
– Уймись, Катон, – вполголоса посоветовал Бурр. – У меня в ожидании тушения стоят городские когорты и стража; как только мы разделаемся с Пастином и его людьми, я сразу же дам команду. Больше, чем надо, убытков не наделаем. У тебя, кстати, утомленный вид. Идите-ка с Макроном в лагерь, отдохните. Центурион, можешь передать штандарт кому-нибудь из германцев.
Бурр повернулся и кликнул одного из телохранителей императора, чтобы тот избавил Макрона от его ноши. Ветеран замешкался и на германца поглядел недружелюбно.
– Непривычен я сдавать римские штандарты варварам.
Германец пожал плечами и обхватил лапищами полированное древко. Макрон уступил его не сразу, а лишь после презрительной реплики:
– На, волосатый ублюдок. Смотри глаз с него не спускай.
Паллас скрестил на груди руки.
– Ну что, теперь остается лишь настичь Нарцисса с оставшимися зачинщиками, и на этом, можно сказать, дело закончено.
– Нет, – покачал головой Катон, – не закончено.
– Это почему же? – Паллас вскинул бровь. – Что ты хочешь этим сказать?
– Я лишь повторяю слова Пастина: «В игре задействованы и другие силы». Так он сказал.
