— Этот твой доктор и капитан… Они ещё в Лондоне?
— Доктор — да, капитан — нет.
Бевин жестом попросил меня немного подождать и обратился к королю на французском. И тут все взгляды устремились на меня. Лицо короля немного смягчилось, и в его глазах вспыхнуло любопытство. Посланник же залился краской и начал бормотать что-то невнятное, но король велел ему замолкнуть.
Государь обратился к Бевину; тот повернулся ко мне и произнёс:
— Его Величество желает знать, как ты стал смотреть за медведицей. Расскажи ему о пиратах, кораблекрушении и о приключениях медведицы на свободе.
Я поведал свою историю до момента, когда капитан согласился взять меня на корабль, опустив, что перед этим я украл кроличью ножку. Ещё я не стал рассказывать о том, что время от времени испытывал неудержимое желание бежать и пел для медведицы: король, чего доброго, мог решить, что я не в своём уме. Он слушал с большим интересом и потребовал продолжения; я сам не заметил, как стал подробно рассказывать о нашем путешествии. Конечно же, я поведал, как медведица вынесла меня на берег, ловила рыбу и защищала меня от диких кабанов. Я не стал говорить о том, что было у меня на душе, — что в конечном итоге я захотел отпустить её на волю, но отметил, что в долгу перед ней и хочу ей помочь.
Когда я закончил, король внимательно посмотрел на меня, подперев рукой подбородок. Бевин перевёл для меня его слова:
— Почему медведица теперь отказывается есть?
— Я не могу дать точный ответ, — признался я. — Доктор считает, у неё заражение крови или нарушение равновесия жидкостей в организме. А смотритель склоняется к тому, что она тоскует по своей северной родине.
Король задал ещё один вопрос, и Бевин перевёл:
— А что думаешь ты?
Я заколебался, боясь задеть короля: всё-таки медведица была его подарком, и он имел полное право содержать её так, как хотел. Но она умирала, и я не мог это скрывать.
— Я думаю, дело в клетке.
Когда Бевин перевёл мой ответ, король с пониманием кивнул. Затем он снова заговорил, и Бевин передал мне его слова:
— Его Величество желает знать твоё мнение: пойдёт ли ежедневное плавание в реке на пользу медведице?
Ах, вот как. Значит, ему уже сообщили. И он на самом деле обдумывал моё предложение!
— Я думаю, да, — ответил я.
Король переспросил, уверен ли я.
— Нет, Ваше Величество, — не стал кривить душой я.
Король поинтересовался, смогу ли я отвести медведицу к реке, не подвергая себя и других опасности, а потом уговорить её вернуться в клетку.
Я выразил надежду, что смогу. Но я не мог быть полностью уверен в этом, поскольку раньше использовал еду в качестве приманки, а сейчас медведица отказывалась есть.
— И всё же, — продолжил я, — она часто шла за мной даже без еды, когда мы были…
Я едва не сказал «свободны», но вовремя остановился.
— …когда мы заблудились в Нидерландах. К тому же сейчас она гораздо слабее, Ваше Величество. Я думаю, двое сильных мужчин с канатами без труда смогут удержать её, если она начнёт сопротивляться или попытается сбежать.
Посланник снова оборвал меня. Смотритель попытался вставить хотя бы слово, но норвежец затараторил, фыркая, словно испуганная лошадь, и остановился лишь тогда, когда его перебил король.
Закончив свою мысль, он позволил Бевину перевести.
— Его Величество выслушал всех, кто хотел высказаться. Посланник напомнил нам, что медведица — подарок норвежского монарха; если она сбежит и её придётся убить, это будет неуважением по отношению к королю Хокону и неблагоприятно скажется на отношениях между нашими странами. Также посланник утверждает, что тебе не следует доверять, поскольку ты отпустил медведицу на свободу и, по его мнению, непременно сделаешь это снова. В то же время, смотритель Королевской менажерии говорит, что медведица неизбежно умрёт, если ничего не изменится. Учитывая сложившиеся обстоятельства, Его Величество желает знать, что бы решил ты сам.
Мне показалось, что король как-то странно смотрит на меня. Не менее странным было то, что он спрашивал моего мнения — уже не в первый раз. Из-за полуопущенного века было сложно понять, что выражает его лицо. Скрывалась ли на нём хитрость? В чём был подвох?
И тут я вспомнил, чтó слышал об этом короле. Он был коронован, когда ему было девять, после смерти отца. На протяжении многих лет решения за него принимали другие, и благородные пэры не позволяли ему действовать по своему усмотрению. Я вспомнил своё первое впечатление о короле, когда он увидел медведицу. Тогда я заметил в его глазах понимание и печаль. Я вспомнил, как резко он отвернулся — словно испытывал боль, глядя на неё.
— Что касается побега, — ответил я, — клянусь честью своего отца: я не сделаю этого. Насчёт остального… с тех пор как медведицу поймали, её всё время окружали люди, которые хотели использовать её в своих целях. Целях, безусловно, благородных, ведь она — королевский медведь, пользующийся особым почётом в родных и заморских краях. Сейчас она не свободна и не может жить так, как живут настоящие медведи. Но если бы у неё была возможность снова стать медведем — хотя бы на несколько часов в день… полагаю, она могла бы снова захотеть есть — и жить.
Выслушав переводчика, король откинулся на спинку трона. На мгновение он прикрыл глаза, а затем задумчиво всмотрелся в разноцветные тени, которые отбрасывали высокие витражные окна. Норвежский посланник бросил на меня гневный взгляд, а смотритель едва заметно улыбнулся. Королевская свита оживилась, но не произнесла ни слова.
Наконец король обратился к собравшимся и огласил окончательное решение. Мне не нужен был перевод Бевина: вглядевшись в лицо короля, я понял, что он сказал «да».
Глава 53
Река
Когда они пришли, мы уже ждали.
Я проскользнул в клетку и застегнул на медведице новую шлею. Сейчас, стоя совсем рядом, я снова вдохнул её знакомый звериный запах и ощутил медленное горячее дыхание. Медведица напряглась и подняла голову. Через несколько мгновений я услышал голоса. Смотритель и доктор, стоявшие рядом с клеткой, выпрямились и повернулись в сторону западных ворот, где свет фонаря рассеивал темноту. Тяжёлые сапоги застучали по мостовой, с хрустом смяли заиндевевшую траву в роще. Я услышал звон кольчуги и лязг оружия. Лунный свет, пробивавшийся сквозь чёрные ветви деревьев, неровными пятнами осветил приближающиеся фигуры.
Их было трое, а не двое, как мы договаривались. Неужели посланник передумал? Ведь он сказал, что не хочет в этом участвовать и умывает руки, отказываясь брать на себя ответственность за опасные последствия моего непродуманного плана.
В клетке колючего животного что-то загремело; горбатая лошадь всхрапнула во сне. Одна из диких кошек кашлянула. Медведица издала настолько низкий и тихий рокочущий звук, что я не услышал его, а скорее почувствовал, как он вызревает в её груди. Я зарылся пальцами глубоко в медвежью шерсть рядом с маленьким ушком и начал напевать себе под нос.
