К смотрителю подошли двое королевских стражников. Третий человек, закутанный в мантию с большим капюшоном, остановился чуть поодаль.
Стражники бросили на землю толстые канаты. Смотритель отпер замок и чуть приоткрыл дверь клетки. Стражники встали рядом с дверью, чтобы медведица не попыталась сбежать, в то время как мастер де Боттон просунул концы верёвки в клетку. Я привязал канаты к кольцам на шлее медведицы и проверил узлы на прочность.
Стражники отступили на несколько шагов и с верёвками в руках заняли места по обе стороны от клетки. Смотритель потянул дверь на себя, и она со скрежетом распахнулась.
Медведица подняла голову и принюхалась. Изумлённо фыркнув, она уткнулась носом в мои волосы. Я почувствовал исходящее от неё напряжение — словно немой вопрос. Но неутомимая тяга к движению, которая так роднила нас… исчезла совсем.
Я вспомнил, когда медведица в последний раз стояла на пороге открытой клетки — во время нападения пиратов. Но то было совсем другое время. И другая медведица.
Я сделал шаг из клетки и остановился у двери.
— Пойдём, — позвал я. — Иди за мной.
Лёгкий ветерок колыхал сухие ветви деревьев. Медведица всхрапнула. Медленно поднялась на ноги.
— Пойдём, — повторил я.
Медведица сделала несколько шагов навстречу мне, вышла из клетки. Я начал напевать ей на ухо, а потом развернулся и пошёл по безлюдному тёмному спуску к речным воротам.
Пойдёт ли она за мной?
Медведица высоко подняла нос и принюхивалась так долго, что я начал беспокоиться. А вдруг она не сдвинется с места до самого утра?
Пойдём же, мишка!
Медведица сделала осторожный шаг навстречу мне, потом ещё один.
Стражники размотали канаты и отошли как можно дальше. Если бы медведица действительно хотела сбежать, у неё это вполне могло бы получиться, какой бы истощённой и измученной она ни была. Раньше её не смогли бы сдержать даже пять или шесть крепких стражников. Но, к моему облегчению, медведица неторопливо последовала за мной. Смотритель, доктор и человек в капюшоне — за нами.
Когда мы подошли к речным воротам, стражники привязали канаты к железным кольцам в крепостной стене. Один из них с грохотом поднял тяжёлый железный порт-кулис. Затем стражники снова отвязали канаты и несколько раз обернули их вокруг рук, защищённых перчатками.
И вот перед нами открылся вид на Темзу; путь наконец был свободен.
Медведица снова принюхалась, переминаясь с ноги на ногу. Фыркнув, она выпустила облачко пара. Неожиданный порыв ветра растрепал мои волосы; по телу пробежала дрожь. Над нами ярко светили звёзды, луна оставляла на поверхности реки холодную сияющую дорожку, а где-то далеко, на другом берегу, спал сумеречный город. Я невольно вспомнил беспечное время, когда мы вырвались на свободу вдвоём с медведицей, оказались наедине с дикой природой, не подвластные ни одному господину.
Я услышал за спиной чей-то голос. Когда обернулся, лунный свет осветил лицо человека в капюшоне, и я поймал знакомый взгляд из-под полуопущенного века.
Это был не посланник — король.
Послышался хруст шагов по песку. Смотритель подошёл ко мне и, оглянувшись на короля, велел поторапливаться.
В глубине души я надеялся, что медведица войдёт в реку по своей воле и мне не придётся идти вместе с ней, ведь сейчас вода была очень холодной. Но мне ничего не оставалось, поэтому я снял свои красивые новые ботинки и вошёл в Темзу, вздрогнув от прикосновения ледяных волн. Сердце готово было вырваться из груди: если медведица не пойдёт за мной прямо сейчас, они отведут её обратно в клетку… и живой она оттуда больше не выйдет.
Я стоял по грудь в воде; холод жёг тело хуже огня. Через несколько шагов ледяные волны доставали уже до ушей, шепча и рассказывая мне что-то. Медведица повернула голову в мою сторону и, принюхавшись, сделала ещё один неуверенный косолапый шаг, затем принюхалась снова.
Я уже не мог петь, лишь ждал, задержав дыхание.
И тут медведица неожиданно собралась с духом и с оглушительным всплеском прыгнула в воду. Я вновь увидел слабое подобие той силы, которая заставляла её рваться на волю в былые времена. Рассекая волны, медведица приблизилась ко мне, чтобы я мог ухватиться за шлею, и поплыла, унося меня за собой.
И в этот миг мы снова стали свободными.
Послесловие
Повесть основана на реальной истории «светлого медведя», подаренного английскому королю Генриху III норвежским королём Хоконом IV в 1251 или 1252 году
[14]. Медведицу содержали в менажерии Лондонского Тауэра и выпускали плавать в Темзе. Она прожила достаточно долгую жизнь.
Впервые я прочитала об этом в потрясающей книге Даниэля Хана «Зверинец Тауэра», и история белой медведицы захватила моё воображение. У нас есть отрывочные сведения об этом животном, но через столько столетий большая часть данных оказалась утеряна. Как её доставили из Норвегии в Лондон? Кто ухаживал за ней? Кому пришла в голову идея — и хватило смелости — выпускать её из клетки, чтобы она могла плавать в Темзе? Кто одобрил такую опасную затею и почему?
Я старалась, насколько это возможно, придерживаться достоверных сведений, но большая часть истории придумана. В этом примечании я попытаюсь провести черту между фактами о жизни белой медведицы, дошедшими до наших дней и… собственной фантазией.
Я предпочитаю говорить о медведице в женском роде, однако на самом деле мы не знаем, какого пола был её прототип. По большому счёту мы даже не можем утверждать, что это был именно полярный медведь, а не светлый сородич бурого медведя, поскольку в Средние века ещё не существовало классификации животных в её современном виде. К тому же сохранившиеся записи довольно отрывочны. Как утверждает Хан, до наших дней дошёл единственный документ, в котором упоминается цвет медведя: письмо Генриха III на французском языке, адресованное «смотрителю нашего светлого (или, в зависимости от перевода, белого — авт.) медведя», недавно направленного к нам из Норвегии и пребывающего в Лондонском Тауэре. Однако, учитывая, что зверя прислали из Норвегии, где исторически обитали полярные медведи, можно с большой вероятностью предполагать, что королю подарили именно белую медведицу.
Мы ничего не знаем о перевозке медведицы из Норвегии в Лондон. Могу предположить, что её перевозили на ладье, традиционном торговом судне скандинавов, что характерно для того исторического периода. На ладьях была одна палуба, где люди работали, готовили, ели и спали. Скорее всего, клетка с медведицей находилась прямо на палубе, поскольку ладья относилась к судам с малой осадкой и не обладала стопроцентной водостойкостью; по той же причине груз в трюме перевозился только в плотно закрытых бочках. При необходимости моряки вычерпывали воду вручную и при помощи вёдер.
