Шаман добрался до верхней ступеньки, остановился, чтобы перевести дух, как перед прыжком в воду, затем вставил ключ в скважину. Спустя секунды он выбрался наружу.
— Титлакауан — мы его рабы. Ипалнемани — тот, для которого мы живем. Некок Яотль — враг и тех и других. Ты — Владыка Темноты. Властелин Ночи. Тескатлипока, ты мой Бог, и я буду питать тебя, Господь, я накормлю тебя. Позволь мне служить тебе, позволь накормить тебя. Позволь мне очистить эту землю к твоему возвращению. Умоляю тебя, не омрачай небеса, я отплачу тебе, Господь.
Шаман выбрался на солнечный свет и оказался прямо под балконом Татибаны.
* * *
В двухстах метрах от этого места снайпер номер шесть, стоявший на плоской крыше складского помещения, немедленно доложил о движении внизу. Он описал внешний вид, оружие и местоположение шамана, выбравшегося из канализационного люка. Когда шаман принялся карабкаться по водосточной трубе, радиоприемник снайпера ожил.
«Шестой, вы слышите меня?»
«Слышу».
«Цель установлена. Можете приступать».
Снайпер номер шесть по обыкновению сверился с часами.
Время смерти — 2:46 дня.
Он взял шамана на мушку винтовки M24 и подмигнул смерти. И замер с уверенностью истинного профессионала. В следующую секунду 175 гран свинца пронзят цель, превратив ее в труп. Снайпер начал нажимать на спусковой крючок и в тот же момент услышал какой-то незнакомый звук. Металлический скрежет.
Затем невероятной силы удар свалил его с ног, и земля взревела, как живое существо.
На всех радиочастотах зазвучали сообщения:
«Землетрясение! Землетрясение!»
Шестой попытался встать на ноги, но у него ничего не получилось — но это землетрясение не было похоже на то, с чем он сталкивался раньше. Металлические леса над его головой раскачивались. Снайпер бросил взгляд на улицу.
Цель исчезла.
Остался только след от пули в метре от водосточной трубы. Пошатываясь, снайпер попытался передать сообщение по радиопередатчику.
«Результат отрицательный, — крикнул он. — Повторяю, результат отрицательный».
Но его больше никто не слушал. Дерево рвалось на части. Металл кричал. Пол под ногами обваливался. Балки с грохотом падали вниз. Он посмотрел вверх и увидел его.
Время смерти.
* * *
Прошло шесть незабываемо долгих минут, и землетрясение в Тохоку наконец утихло.
Ивата выполз из-под стола. Свет не горел, не заработала и система резервного электропитания. В офисе полицейского управления творился сущий бедлам — горы бумаг вперемешку с опрокинутой мебелью.
Ивата, один из немногих людей, кому удалось не впасть в состояние шока, схватился за ближайший телефон и набрал номер Ямады. Сеть была недоступна. Он позвонил в квартиру Татибаны, но с тем же результатом.
— Проклятье!!!
Перепрыгивая через перевернутые стулья и отталкивая встречных, он побежал в кабинет Синдо, дверь в который распахнул ударом ноги.
— Синдо! Наш план провалился! Снайпер промахнулся, а он все еще там!
Синдо, лежавший под поваленным картотечным шкафом, застонал:
— Кажется, у меня сломана рука.
Ивата выругался и побежал к лестнице аварийного выхода. И уже оттуда помчался к автостоянке.
Глава 36
Одинокие, но вместе
Ивата с визгом вырулил с парковки, но, оказавшись на улице, тут же заглушил двигатель.
Ему представилось, будто он попал в зону военных действий из новостного репортажа. Дорога разворочена, в воздухе висела плотная белая взвесь, откуда-то издалека тянуло гарью, а небо заволокло черной пеленой. С верхних этажей нападали отвалившиеся куски бетона размером с домашний холодильник. Телефонные столбы полегли как один. Стекла в окнах разлетелись вдребезги.
Ивата выбрался из машины, и его ноги тут же завязли в жиже расплавленного асфальта. Он вскарабкался на капот и огляделся вокруг — светофоры не работали, и ни одна машина не двигалась. Опасаясь повторных толчков, многие автомобилисты бросали машины и спешили выбраться с улицы. В Токио воцарился хаос.
Ивата находился в семи милях от дома Татибаны. При обычном дорожном движении поездка туда заняла бы пятнадцать минут. Но теперь ехать на машине стало невозможно. Пешком — попадешь туда часа через два. Он вытащил телефон и набрал номер Юми, но мобильная связь не работала.
— Твою мать!
Он хотел лично рассказать Ёси Татибане о хитром маневре с его задержанием, поскольку не сомневался в способности снайперского подразделения защитить Юми и ее еще не родившееся дитя. Однако он не принял в расчет промысел Божий. Теперь Черное Солнце станет убивать их всех, и он уже ничего не может с этим поделать.
Ни один человек не в состоянии просчитать чертово везение.
Ивата обхватил голову руками, взревел и в полной безысходности рухнул на землю.
Мимо него по направлению к магазину пробежал человек в засаленном комбинезоне. Когда тот переходил улицу, Ивата разглядел вышитый у него на спине логотип с изображением змеиной головы на фоне клетчатого гоночного флага с надписью:
ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЯ. РЕМОНТ МОТОЦИКЛОВ
Ивата вскочил на ноги и бросился за мужчиной. Догнав его у входа в мастерскую, Ивата сунул свой значок ему в лицо:
— Мне нужен мотоцикл!
Мужик стоял и хлопал глазами, так что Ивате пришлось хорошенько его встряхнуть.
— Мотоцикл! Немедленно!!!
— Мы только торгуем запчастями и занимаемся ремонтом…
Ивата указал на винтажный мотоцикл, стоявший в витрине. На табличке под ним было написано:
1980 TRIUMPH BONNEVILLE — 800 000 иен
— Сколько бензина в баке?
— Достаточно для тест-драйва, но…
Ивата уже выводил мотоцикл на дорогу. Он повернул ключ зажигания и нажал кнопку стартера, пару раз поддал газу, чтобы бензин добрался до цилиндров, после чего мотоцикл рванул с места, быстро набирая скорость. Мгновение спустя Ивата уже мчался по улицам потрясенного — во всех смыслах — Токио. В воздухе стоял запах гудрона, выхлопных газов и густой пыли. Несмотря на то что байк весил всего несколько сотен фунтов, его двигатель был невероятно мощным, а отсутствие у него ветрового стекла давало возможность охватить взором разрушенный город.
Ивата несся сквозь огонь и разруху, всем сердцем разделяя общую беду. А Токио застыл в безмолвии — так ребенок цепенеет в испуге перед разгневанным родителем. Ивата мчался навстречу Черному Солнцу, навстречу самой смерти, не чувствуя ничего, кроме облегчения, — возможно, из-за ясного осознания того, что скоро все закончится. Завидев впереди Радужный мост, он понял, что готов.
