Тетя Викторина была строгой и часто жаловалась Эмили на своеволие и непослушание Алины. В письме без даты она пишет: «В этом году она слушается хуже, чем в прошлом… очень трудно держать ее в подчинении»
[335]. Когда Алине было 11 лет, Викторина плакалась: «Просто не знаю, что делать. Представляешь, она каждый день ходит удить рыбу! В канун Вознесения залезла в воду [прямо в обуви]. Башмаки теперь никуда не годятся… Но ее это ничему не учит. Не знаю, что ты с ней будешь делать»
[336]. Учителя Алины из приходской школы сталкивались с той же проблемой. Викторина пишет: «Монахини говорят, что изо всех сил пытаются заставить ее слушаться, но это непросто»
[337]. Алина была своевольной и любила одиночество. Впрочем, у Викторины нашлись для нее и добрые слова: «Она становится все разумнее, слушается меня, хорошо работает; довязала пару чулок»
[338].
Училась Алина прекрасно. В Эссуа, помимо бесплатной школы, была частная католическая для девочек, где учились и пансионерки, и приходящие ученицы. Несмотря на стесненность в средствах, Эмили отправила Алину в приходскую школу: там ее обучили основам религии, а также чтению, письму, шитью и кулинарии. Когда Алине исполнилось девять лет, тетя сообщила матери, что девочка получила «первую награду за правописание, первую награду за арифметику и первую награду за Закон Божий», к чему неохотно прибавила: «Для ребенка ее возраста она довольно трудолюбива»
[339]. Из этих писем создается впечатление, что Викторина воспринимала племянницу как обузу. Когда Алине исполнилось двенадцать, дяди со стороны матери попытались заставить ее бросить учебу. Алина написала матери: «Мои… дяди мне завидуют. Иногда говорят, что я должна идти на виноградник [собирать виноград]; иногда – что ты должна найти мне работу. Они посылают своих детей за вином, молоком – словом, за всем, что им нужно»
[340]. Но Алина хотела учиться дальше, и мать согласилась за это платить.
Тетя Викторина одобрила решение племянницы остаться в школе, поскольку с осени 1871 года, когда ей исполнилось 12 лет, она стала пансионеркой и домой возвращалась только на выходные и праздники. То есть не путалась у тети под ногами. Через год после поступления Алины на пансион Викторина написала Эмили, что девочке стоит остаться в школе на зиму 1872/73 года, чтобы лучше освоить шитье, а потом, весной, она может поработать ученицей у хорошей портнихи в Эссуа
[341]. Так, благодаря собственному прилежанию и желанию тетки от нее избавиться, в четырнадцать лет Алина стала портнихой. Когда ей исполнилось пятнадцать, тетку начало тревожить ее поведение. Подруг у Алины не было, но уже в подростковые годы она начала общаться с местными молодыми людьми. Памятуя о беде Эмили, тетя написала, что Алина делает «глупости»
[342]. Викторина сообщает: «Она мне соврала, зная, что я обязательно проверю… она бегает за молодым Огюстом. Можно, конечно, сделать вид, что это детские шалости, но не стоит себя обманывать. Она – маленькая развратница, о которой все судачат»
[343]. Вскоре после отправки этого письма, когда Алине исполнилось пятнадцать, Викторина решила отлучить ее от местных мальчишек и отправила девочку в Париж, где та стала жить с матерью и работать швеей. Несколько месяцев спустя, 4 декабря 1874 года, Викторина умерла от эпидемии, которая унесла в Эссуа множество жизней, – ей было всего 46 лет. Алине повезло, что она вовремя уехала.
В Париже она зарабатывала как могла. Она обшивала и обстирывала и Ренуара, и Моне
[344]. Кроме того, она работала подавальщицей в молочном кафе на рю Сен-Жорж, напротив дома, где находились квартира и мастерская Ренуара. Владелицей кафе была мадемуазель Камиль, подруга матери Алины, тоже родом из Эссуа. Но лично Алина познакомилась с Ренуаром только через четыре года после переезда в Париж, в сентябре 1878 года. Через семнадцать лет после их знакомства дочь Берты Моризо, Жюли Мане, записала в дневнике, что, по воспоминаниям Алины, «когда она впервые увидела месье Ренуара, он был с месье Моне и месье Сислеем; у всех троих были длинные волосы, и они вызвали сильный переполох, когда шли по рю Сен-Жорж, где она жила»
[345]. Хотя Алина работала на рю Сен-Жорж и жила с матерью неподалеку, она скрывала свой адрес, поскольку район этот пользовался дурной репутацией.
Первое письмо Ренуара к Алине, датированное сентябрем 1878 года, проникнуто вежливостью. Он называет ее «мадемуазель» и обращается на «вы», тогда как во всех последующих письмах говорит ей «ты». Письмо начинается с деловых вопросов, однако написано в духе ухаживания. Ренуар шутливым тоном дает Алине советы по поводу ее новой работы – помощницы в молочном кафе: «Не подавайте черную мыльную воду вместо кофе с молоком… Не спите до полудня – как Вы тогда будете подавать в 7 утра горячий шоколад?» Заканчивает он словами: «Передайте мадемуазель Камиль мои наилучшие пожелания, когда она вернется… А я за это привезу Вам морскую раковину. С искренним расположением, Ренуар»
[346]. По этой игривости видно, что Ренуара заинтересовала пухленькая Алина. Он всегда высматривал натуру среди симпатичных женщин, а его отношения с натурщицами неизменно приобретали налет флирта – все это присутствует уже в первом его письме к Алине.
Что касается Алины, амбициозный холостяк с хорошими связями сулил ей ту самую обеспеченную жизнь, которой она была лишена в детстве. Они познакомились в сентябре 1878 года, через четыре месяца после того, как Ренуар вернулся на Салон и, стараниями мадам Шарпантье, начал приобретать репутацию модного портретиста. Однако дело было не только в деньгах. Ренуар действительно произвел на Алину сильнейшее впечатление, она даже сохранила все полученные от него письма
[347].
