Ренуар, Коко и Алина. Эссуа, 1912. Фотограф неизвестен. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, особое собрание художественной библиотеки, собрание Жана Ренуара
Глава 6
1910–1915
Ренуар в возрасте 69–74 лет. Увольнение Габриэль.
Начало войны. Смерть Алины
Около 1910 года Ренуар написал ряд автопортретов, а также портреты жены и сыновей. Внезапно проснувшееся желание сохранить эти образы, возможно, отражает его страх перед смертью в свете прогрессирующего полиартрита. Судя по всему, эти работы имели для него особую ценность – все их, кроме одной («Автопортрет в профиль»), он хранил в своей мастерской до самой смерти
[1210].
Портреты Алины, Жана и Коко выполнены по канонам старых мастеров, которыми Ренуар так восхищался в музеях. Первый из них, написанный в 1909 году, – это большой портрет Коко: ему восемь лет, и он позирует в костюме «Жиля» Ватто (ок. 1715–1721, Париж, Лувр)
[1211]. Потом, в 1910 году, Ренуар изобразил на еще более крупном полотне шестнадцатилетнего Жана в костюме охотника
[1212]. Это полотно – той же высоты, что и «Семья художника», 1896, но при этом у́же. Царственная поза Жана, ружье и охотничий пес Боб – все это отсылки к «Портрету принца Бальтазара Карлоса в охотничьем костюме» Диего Веласкеса (1635–1636, Мадрид, Прадо)
[1213]. Кроме того, в 1910 году Ренуар написал первый крупный портрет Алины со времен «Семьи художника», выполненной четырнадцатью годами раньше
[1214]. Алина изображена в позе матери-земли с греческой фрески «Аркадия» (II век до н. э.) из базилики в Геркулануме
[1215]. Портрет реалистичен: Алина выглядит преждевременно постаревшей и очень грузной – особенно благодаря контрасту с маленьким щенком; такова же она и на фотографии того времени, с мужем и Коко
[1216]. Кроме того, Ренуар написал два этюда маслом Алины за шитьем
[1217].
Но если портреты Коко, Жана и Алины отсылают к знаменитым произведениям прошлого, то двадцатипятилетнего Пьера в 1910 году Ренуар изобразил на простом погрудном портрете. Что интересно, и позой, и размером он разительно напоминает автопортрет Ренуара того же года
[1218]. При этом портрет Пьера идеализирован, тогда как в автопортрете отражено смиренное приятие своего положения – оно же просматривается и на только что упомянутой фотографии с Алиной и Коко. В том же году Ренуар написал еще один автопортрет, в профиль
[1219].
К 1912 году здоровье Ренуара ослабло настолько, что мысли о смерти представлялись совершенно естественными. Весил он всего 44 килограмма, есть ему было трудно из-за сухости во рту, вызванной болезнью, а также из-за отсутствия зубов. По-видимому, страдал он и бессонницей – вот что он сообщает в письме к Рене Ривьер: «К сожалению, ревматизм мучает меня постоянно. Каждую ночь ощущаю себя слоном»
[1220]. К 1912 году ноги Ренуара ослабли настолько, что уже не могли поддерживать даже его истощенное тело. Бернхаймы предприняли отчаянную попытку вернуть ему способность передвигаться самостоятельно – нашли венского врача и привезли его в Париж лечить художника. Врач прописал на месяц укрепляющую диету. Когда он приехал снова, чтобы проверить, как Ренуар ходит, тот смог самостоятельно сделать несколько шагов, но с огромным усилием. Художник решил, что ходить с таким трудом – значит попусту расходовать энергию, нужную для занятий живописью, и заключил, что лучше он будет писать
[1221]. Примерно в это же время он жалуется Ривьеру: «Я остался без ног. Я не в состоянии встать, сесть, сделать хотя бы шаг без посторонней помощи. Это навсегда? Похоже. Сплю плохо, мешают кости, которые мешают коже. Вот какой я худой»
[1222].
Близкие люди понимали, насколько ему тяжело. Габриэль провела с ним рядом восемнадцать лет в качестве натурщицы и сиделки. В июне 1912 года она пишет Воллару: «Хозяин больше не может передвигаться самостоятельно; руки и ноги полностью отказали. Рана заживает хорошо, почти ничего не осталось. Рана нас очень тревожила»
[1223]. Рана была следом от ревматического узла, разрастания подкожной ткани, – возможно, в результате на бедре образовалась язва (из-за длительного сидения) и возникла открытая рана. Как уже говорилось выше, единственным доступным лекарством тогда был аспирин, пришедший на смену салициловой кислоте, – она бы Ренуару не понравилась, потому что вызывала сильное расстройство желудка; как правило, больные отказывались подолгу ее принимать.
Весной 1912 года Ренуар перенес инсульт, еще больше ограничивший его подвижность, – несколько дней у него не двигались ни руки, ни ноги. В июне 1912 года Алина писала Дюран-Рюэлю: «Мужу немного лучше. Он уже может двигать руками, хотя с ногами пока все по-прежнему. Стоять он не в состоянии, но, несмотря на это, не унывает. Он привыкает к неподвижности. Грустно видеть его в таком состоянии»
[1224]. И три дня спустя: «Мужу лучше. Уже десять дней он работает [пишет] в саду. Очень жарко. Ему жара на пользу. Ходить не может, но все больше увлекается живописью»
[1225]. Поскольку держать перо Ренуару было тяжелее, чем кисть, иногда письма за него писала Габриэль – например, пять писем к Бернхаймам в 1911–1913 годах
[1226].
