Констатирую: незаметно исчезла одна из достопримечательностей или примет России – умилительные русские матушки или бабушки, которые, сидя на лавочке (аналог деревенской завалинки), вязали теплые варежки внукам и штопали носки всей семье. А ведь еще на моем веку возраст старушки-бабушки не дотягивал даже до пенсионного, хотя в России, как известно, пенсии начисляют раньше, чем во всех других странах.
В годы моей юности самым известным поэтом в России был Сергей Есенин, а самым известным есенинским стихотворением «Письмо к матери». Кто только ни повторял и ни пел: «Ты жива еще, моя старушка? / Жив и я. Привет тебе, привет!». И далее: «Не ходи так часто на дорогу / В старомодном ветхом шушуне»… Ждать сына…
Ну и сколько было старушке-маме Есенина в 1920-х годах? Есенин, как известно, покончил с собой (или «был убит жидомасонами»?) в 1925 году. И было ему тогда тридцать. Цитируемое стихотворение он написал за несколько лет до смерти. Стало быть, матери поэта могло быть лет пятьдесят – пятьдесят пять, никак не больше. И она уже была старушкой «в старомодном ветхом шушуне». И ее единственная отрада – сын – призывал мать не ждать его, не выходить так часто на дорогу. Какая грустная картина!
Нынешние дамы, возраст коих полтинник, еще, слава богу, считают себя молодыми. И речь не о них. Речь о российских стариках и старухах, которых оказалось в начале XXI века великое множество. Выжили. Выдюжили. Пережили и голод, и холод, и коллективизацию, и войну, и массовые аресты-расстрелы, и обязательные займы, и карточки – талоны – заборные книжки, и дефолты. И стали проблемой…
А как только цены на нефть упадут окончательно и бесповоротно, боюсь, превратятся в проблему номер 1. И вот-вот на трибуну взойдет кто-нибудь из наших мудрецов-думцев и, что называется, на голубом глазу призовет сократить поголовье стариков выше восьмидесяти лет. Мамаш и папаш олигархов, политиков и чиновников быстро эвакуируют на Капри, в Испанию или Португалию, а среди старых членов ЕР найдутся добровольцы, и под аплодисменты публики они если и не сделают себе харакири, то… откажутся от пенсий.
Лиха беда начало! Другой активист, уже не от ЕР, а от партии Жириновского, предложит больным старикам эвтаназию, а родственникам бесплатное погребение этих стариков. Церковь в свою очередь вознесет за них заупокойные молитвы – опять же безвозмездно и в храме Христа Спасителя.
Вы думаете, что это всего лишь моя больная фантазия? Ничего подобного. В годы перестройки, когда у людей уже развязались языки, но многие еще боялись говорить о политике, в «Литгазете» начали обсуждать насущные житейские проблемы. И вот в конце 1990-х в «ЛГ» появилась статья «Планета стариков», вызвавшая лавину откликов. У меня сохранился отклик некой Елены Владимировой «Старость начинает и выигрывает».
Там что ни абзац, то перл: «Старики становятся балластом для экономики». А вот и ужасающее предсказание: «По прогнозам специалистов, в недалеком будущем ожидается самая настоящая эпидемия болезни Альцгеймера… В крупных странах заболевшие будут исчисляться миллионами. В США уже на сегодняшний день каждый десятый 65-летний гражданин болен. У людей в 85-летнем возрасте шанс заболеть (старческим слабоумием. – Л. Ч.) становится один к двум».
И наконец, вывод: «Некоторые политологи полагают, что человек с выходом на пенсию должен терять избирательные права, то есть право голосовать на выборах. И дело тут не только в старческих болезнях, но и в старческой норме… По коэффициенту интеллекта средний пенсионер лет в семьдесят равен семилетнему ребенку. А детям голосовать не дают. Оставить старикам право на голосование – значит обречь мир в лучшем случае на будущий застой, в худшем – на катастрофу…»
И, глядите, уже в 2012 году кто-то предложил проверять у психиатров чиновников, переваливших за шестьдесят лет. Ведь у них «могут возникнуть возрастные изменения и нарушения».
Я что-то не понимаю: после шестидесяти лет гражданина нашей страны можно за здо́рово живешь сволочь к психиатру? А с какого возраста разрешат сажать в психушку?
И все же я оптимистка – не сомневаюсь, что движение за вытеснение стариков из жизни не станет массовым. Старики ныне не такие запуганные, как при Советах. Вставив себе зубы – а наличие зубных протезов у старых людей я считаю одним из главных достижений путинского режима, – дедули и бабули начнут борьбу за выживание. Выйдут на митинги, организуют марши протеста.
Однако все это в светлом будущем… Ныне вопрос стоит не так остро. Пока еще в мире существует противоположная тенденция – желание продлить человеческую жизнь. Правда, в РФ сейчас не до этого. Наша элита сравнительно молода. Еще не успела натешиться своими миллиардами, яхтами, замками, охотой, любовницами… Планы ученых насчет расшифровки генома человека или тайны стволовых клеток – что, быть может, даст (или не даст) шанс жить дольше когда-нибудь кому-нибудь – нас особенно не волнуют! Это вам не Штокмановское месторождение… Увы!
А пока что все кому не лень дают старикам полезные советы. Недавно прочла в газете, что «…сегодня единственный реальный способ продления жизни – жесткая низкокалорийная диета, активизирующая гены долголетия».
Заметим, диета – «единственный» способ обеспечить себе долгую жизнь при наличии генов долголетия. А если они отсутствуют? И кто гарантирует, что если ты ешь по утрам мокрые мюсли, а потом в обед – гречневую кашу вместо отбивных и сырую морковь плюс кислое яблоко вместо жареной картошки плюс соленый огурец, то не заболеешь раком в пятьдесят лет и тебя не разобьет паралич лет в шестьдесят пять? Никто!
Как известно, Черчилль не отказывал себе в еде. Был толстый выпивоха и заядлый курильщик. И что же? Прожил девяносто один год. А вот большой ученый Мечников, лауреат Нобелевской премии 1908 года, вроде бы нашел эликсир долголетия – кислое молоко, – но прожил всего семьдесят один год, на двадцать лет меньше жирного Черчилля, не выпускавшего изо рта сигару.
И еще мне вспоминается мой собственный отец, никому неизвестный, скромный инженер. Его лечил академик В. Н. Виноградов, который был не только лечащим врачом моего папы, но и лечащим врачом самого Сталина (большевики так и не заставили старых врачей отказаться от собственной практики – приема пациентов за деньги на дому). И вот когда Виноградова после смерти Сталина выпустили из Лубянской тюрьмы, куда его посадил тот же Сталин – кому же еще могло прийти в голову объявить видных врачей убийцами и агентами Джойнта? – когда, повторяю, бывший фигурант знаменитого «дела врачей» Виноградов вышел на волю и мой отец посетил его, Виноградов сказал: «Борис Ефимович, я четверть века запрещал вам есть мясные бульоны. Я был не прав. Ешьте мясные бульоны на здоровье».
И мой отец, который и в восемьдесят шесть лет любил вкусно поесть, ужасно сокрушался, ныл как ребенок, вспоминая не съеденные по вине академика наваристые мясные супы.
В ранней молодости я прочла в учебнике по истории – кажется, в учебнике Иловайского – фразу, которая показалась мне тогда смешной: «Римский папа Бонифаций VIII умер от огорчения»… Ха-ха! Мне, просвещенной комсомолке, казалось, что люди умирают только от каких-то сугубо материальных причин, а огорчение – это нечто эфемерное. Под микроскопом его не увидишь! Теперь я не так уверена в том, что от огорчения нельзя умереть! Наоборот, склонна думать, что именно огорчения, неприятности и обиды убивают людей.
