И что было бы хорошего, если бы не эмигрировала вовремя семья великого Набокова и не уехал на Запад Бунин? Если бы не бежали из страны много лет спустя Нуриев и Барышников, не покинули бы СССР Бродский и Довлатов?
* * *
Но все это о веке минувшем. Удивительно, что и в XXI столетии к Ремарку масса претензий. Как всегда, он не в чести у высоколобых, у части интеллигенции. Для нее он и сентиментален, и примитивен.
По ее приговору, Ремарк ныне низложен из больших писателей в писателя для простого люда. Раз и навсегда. Но у меня другое мнение… Я как раз ценю Ремарка за старомодность, за сентиментальность и за то, что мужчины у него мужественные, а женщины женственные и красивые. Ремарк не лукавил. Он и сам любил красивых женщин: его женой была Полетт годар, звезда Голливуда, возлюбленной – Марлен Дитрих, самая красивая актриса той эпохи. И пусть герои Ремарка – эмигранты – жили трудно, они даже в самые тяжелые для себя дни любили эту жизнь и пили дешевую яблочную водку, кальвадос, без снисходительной гримасы.
* * *
Вижу, что самого главного о Ремарке я не написала. Не написала, что он ни на минуту, ни на секунду не дал себя обольстить фашизму.
Мне это в биографии Ремарка и так ясно. Подразумевается само собой. Но у нас в стране очень плохо знают историю германского национал-социализма. И уж наверняка забыли, что гитлеризм приняли очень многие из тех, кто числился интеллектуальной элитой мира. Многие видные литераторы, музыканты, философы, артисты, наконец, ученые и в самой Германии, и в Западной Европе впали в эйфорию от «перформанса», показанного Гитлером. Их завораживали и пафосно-грандиозные сооружения в духе Шпеера – гигантский стадион в Нюрнберге, здание Имперской канцелярии в Берлине, павильон на Всемирной выставке в Париже. И небывалые по размаху военные парады, и грандиозные факельные шествия. И блестяще проведенная берлинская Олимпиада 1936 года. А главное, невиданные темпы, с которыми поднималась и вооружалась Германия – страна, разгромленная в войне 1914–1918 годов, поставленная на колени кабальным Версальским договором.
Конечно, и сама судьба благоволила Гитлеру. Закончился мировой экономический кризис, который особенно больно ударил по Германии, и без того обескровленной и обнищавшей. Безработные получили работу. Задымили заводские трубы. И парни из СА и из СС на хороших харчах отъели свои бесстыжие физиономии, набрали вес и набрались нахальства. А миллионы обывателей возмечтали о РЕВАНШЕ.
И получилось, что в то время, когда нацисты принимали позорные «расовые законы», когда в концлагеря бросали коммунистов и социал-демократов, церковных иерархов и гомиков, а также просто инакомыслящих, когда немецкие евреи, обобранные властями, метались в поисках страны, куда можно бежать, хотя бы не получая вида на жительство, обрекая себя на статус беспаспортных бродяг, в рейхе кипела культурная жизнь.
На концертных площадках немецкие оркестры исполняли великую музыку, и дирижировали ими такие дирижеры, как Фуртвенглер или Кароян. В Байрёйте с триумфом проходили Вагнеровские торжества, на театральных подмостках играл несравненный артист Грюндгенс, а в университете читал лекции по философии известный во всем мире Хайдеггер. Ну а Лени Рифеншталь, используя лучшую немецкую технику прославленной киностудии «УФА», снимала свои новаторские фильмы «Триумф воли» и «Олимпия», а в свободное от трудов время бегала вокруг Гитлера, стремясь добиться великой чести – стать любовницей тирана. Впрочем, с ней соревновались многие другие чистопородные немецкие красавицы…
А великая немецкая наука? Где была она? Ученые, за исключением тех, кто вынужден был покинуть страну из-за еврейской крови, оставались на своих местах. Правда, США опередили Германию: первые создали атомную бомбу – им помогли эмигрировавшие из Германии гении. Но и в рейхе уже была тяжелая вода. А немец Вернер фон Браун построил в Пенемюнде первую ракету, без которой и бомба не бомба… И, между прочим, этой первой баллистической ракете Вернера фон Брауна название придумал Гитлер: он окрестил ее латинской буквой V – «фау» от слова Vergeltung, что означает по-немецки возмездие. Ракета Фау-2 предназначалась для бомбардировок мирных жителей Англии, которые не захотели покориться нацистам…
Даже в годы Второй мировой войны эйфория у части западных интеллектуалов, увы, не прошла. Многие со злорадством следили за блиц-победами национал-социалистов. Мол, одряхлевшая демократическая Европа не в силах противостоять молодым тевтонским воинам. И в этом якобы есть какая-то своя красота. Красота и величие.
А ларчик открывался просто: при диктаторских режимах воевать легче, нежели при демократии. Люди там охотнее становятся пушечным мясом. И куда сподручнее провозгласить лозунг: «Пушки вместо масла».
Но эта очевидная истина не помешала западным снобам, затаив дыхание, наблюдать за тем, как двигаются танки Гудериана, а за ними отлично подготовленные дивизии под командованием лихих генералов типа Роммеля, не знавшего поражений аж до самого Эль-Аламейна. Не мешала она и эстетам провожать очарованным взглядом истребители и бомбардировщики Геринга, пилотируемые летчиками-асами, наподобие прославленного Руделя. Смотреть во все глаза, как нацистское воинство захватывает одну европейскую страну за другой. И как оно обходит злосчастную «линию Мажино» и оккупирует Францию.
И вот уже маститый немецкий прозаик Готфрид Бенн, почти классик, пишет в своем военном «Дневнике», что французские крестьяне с радостью встречают немецких оккупантов, мол, есть у кого поучиться уму-разуму.
Но что там Бенн – он всегда считался милитаристом, воспевая жестокость, – если даже такой замечательный писатель, как норвежец Кнут Гамсун, стал на старости лет коллаборационистом, а немец Гауптман, нобелевский лауреат 1912 года, автор прекрасных пьес «Перед восходом солнца» (1898) и «Перед заходом солнца» (1932), поборник социальной справедливости, все двенадцать лет фашизма в Германии не сказал ни слова осуждения в адрес гитлеровцев. Или Герман Гессе, также лауреат Нобелевской премии! И он промолчал, отсиделся в Швейцарии и тоже… не открыл рта.
И после всего вышесказанного вы хотите, чтобы я назвала Ремарка чуть ли не посредственным беллетристом, а какого-нибудь заумного Гессе – большим писателем? Да никогда в жизни! Игра в бисер – не для меня!
Моя версия
Я пишу это для тех, кто сознает: публикация «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына была огромным событием для всей нашей страны.
Солженицын открыл нам существование параллельного мира – Архипелага ГУЛАГ.
Чудом было и само создание гениального произведения такого масштаба, как «Один день…». Чудом стало и то, что Твардовскому удалось напечатать его в «Новом мире».
А теперь напомню обстановку тех лет в СССР. При Хрущеве, как и при Сталине, все происходило в атмосфере полной секретности. Засекречены были не только концлагеря, но и целые города, отрасли промышленности, заводы-гиганты, институты, даже знаменитые люди. К примеру, Королев или Курчатов с Зельдовичем.
В искусстве тоже были сплошные фигуры умолчания. Многих корифеев уже реабилитировали, но ни один человек не смел спросить, что стало с архивом Мейерхольда. Или с рукописями незаконченных произведений Бабеля. Даже предсмертное письмо Фадеева оказалось тайной за семью печатями…
