Только что вся наша великая и непобедимая держава, в том числе и я, ваша мама-бабушка, семимильными шагами двигалась к рыночному хозяйству, капитализму, цивилизации и к тому, что немцы называют Consumgeselschaft, обществу потребления. Разные слои общества приобщались к этому самому „потреблению“ по-разному. Я потребляла зубную пасту „Бленд-а-Мед“ и мыло „Дура“ (не дура, а Дура́), а также турецкие портки с Черемушкинского рынка, до боли напоминающего мне лавчонки в Джерси-сити. Более зажиточные граждане потребляли „Мерседес-100“, пиджаки от Версаче и купальники от Диора.
И вот 17 августа сего года с той же стремительностью мы двинулись назад, обратно в мое детство, отрочество, юность и зрелость. „Бленд-а-Мед“ стоит немыслимые деньги и исчезает как дым, как утренний туман.
„Мерседесы“ закачались, а фирмы Версаче и Диор того и глядишь убегут от нас раз и навсегда.
Наступил, я извиняюсь, полный п…ц, или, выражаясь по-научному, дефолт.
Молодые ребята, которые неплохо зарабатывали, потеряли работу.
И не только банковские служащие, но и Катины коллеги из Полиграфа (Полиграфический институт. – Л. Ч.).
Реклама сдохла, издательства и тонкие журналы тоже сдохли, так как были завязаны на финской бумаге и немецких типографиях. Вот-вот сдохнет и отечественная колбаса, ибо ее, как выяснилось, делали из австралийской говядины и засовывали в австралийские же кишки-оболочку. Прощай колбаса, прокладки от „Проктор энд Гембл“, памперсы и джакузи.
На мне это пока отразилось визуально-виртуально. Памперсы детские мне уже не нужны, а стариковские еще не нужны. Джакузи ставить не собиралась.
Но визуально-виртуально я оказалась чудовищно уязвима. Не могу видеть рожи из прошлого: Геращенко (Центробанк), Маслюков (бывший Госплан), а ныне первый вице-премьер! Не говоря уже о Зюганове, главном коммунисте, по сравнению с которым Брежнев – Андропов – Черненко были просто голуби, а если не совсем голуби, то утомленные патриции времен упадка Римской империи.
Ну а теперь о хорошем. Спички раскупили не все, сахар тоже еще достать можно. „Зеленые“ пока обменивают. А талоны и карточки только маячат на горизонте.
Я в полном порядке, правда, перестали платить гонорары. Но благодаря вашей гуманитарной помощи перешла из разряда середняков в кулаки. Пора вспоминать старую терминологию! Дачу в Красновидове на зиму сдала.
Говорят, в России надо жить долго. По собственному опыту знаю, что восемьдесят лет мало. Лишь Агасфер мог бы надеяться на приличное будущее.
Приезжайте поскорее. Все-таки я не Агасфер. Весь организм, как говорят технари, „выработал свой ресурс“. Болят разные части тела в отдельности и все вместе. Впрочем, я не жалуюсь. Спасает чувство юмора. Но и его может не хватить на нынешних властителей. А царь Борис уже не тот.
Привет слонам-художникам
[19], львам, орлам и куропаткам!
Ваша Люся – мама и бабушка.
P. S. В довершение всего дождь то льет, то моросит. Темно и противно».
В последнем письме речь идет, очевидно, о дефолте 1996 года. О дефолте у меня сохранилась и вырезка из газеты «Известия».
Привожу эту вырезку полностью.
Прожиточный минимум сейчас в столице составляет 900 тысяч рублей в месяц. По самым оптимистическим прогнозам, к декабрю 1996 года он увеличится до 2 миллионов 160 тысяч, по пессимистическим – достигнет отметки в 2 миллиона 430 тысяч рублей.
Как же мы выживали? И притом, по-моему, даже не роптали.
Видимо, таких, как я, по-прежнему согревало сознание того, что советской власти больше нет. Это, во-первых. А во-вторых, у меня и у моих сверстников еще запечатлелось где-то в мозгу, что при Ленине в 1920-х рубль обесценивался куда больше, нежели в 1990-х при Ельцине…
В доказательство этого привожу цифры из газеты «Правда» от 13 декабря 1921 и 1922 годов.
Курс рубля пал в сравнении с довоенным золотым рублем, считая по товарному индексу для всей России, в следующее количество раз.
На первое число
1921 г. 1922 г.
Январь – 26,5 тысячи раз Январь – 183 тысячи раз
Декабрь – 153,2 тысячи раз Декабрь – 10 434 365 раз.
Эти цифры я выписала в конце 1990-х, когда начала собирать материал, имея в виду будущую книгу воспоминаний. И для этой цели записалась в библиотеку ИНИОН.
Сама эта библиотека в ту пору заслуживает хотя бы краткого описания…
В конструктивистском здании, напоминавшем мне почему-то старый крематорий у Донского монастыря, царил арктический холод. А огромный вестибюль был превращен в рынок, где торговали преимущественно нижним бельем и разного рода галантереей. Но библиотечные залы убирали, и в буфете, дрожа от холода, можно было выпить чашечку горячего чая или чашечку растворимого кофе. А главное, девушки-библиотекарши исправно выдавали имеющуюся в ИНИОНе литературу и подшивки газеты «Правда» – главной газеты в СССР до самых 1990-х. Впрочем, многие листы-полосы из этих подшивок были выдраны – например, полосы, где описывались похороны Ленина.
Но как раз это меня, советского человека, не удивляло. Удивлял меня образцовый порядок, царивший в довольно-таки пустынных читальных залах ИНИОНа и, повторяю, приветливые безотказные девушки-библиотекарши.
Дело в том, что в последние годы советской власти мы привыкли к тому, что в любых учреждениях служащие работали спустя рукава, хамили и презирали всех, кто к ним обращался.
Видимо, порча не коснулась библиотек.
Вообще порядок и тишина в ИНИОНе шли как бы вразрез с той разрухой и с тем шумным хаосом, которые были вокруг. А в моем случае – с той растерянностью, которую я ощутила, оставшись одна после смерти мужа в изменившемся мире.
В ИНИОНе я читала. Думала. И, погружаясь в прошлое, кое-что начала понимать.
По гроб жизни благодарна ИНИОНу за то, что он приютил меня в самые трудные дни моей жизни.
И еще я вспоминаю об одном курьезе, который тоже связан с ИНИОНом…
Милые девушки из читальных залов и присоединившаяся к ним дама из «Первого отдела» (из КГБ) в складчину купили где-то на московском развале «Майн кампф» Гитлера в переводе на русский. Тот самый «Майн кампф», который при советской власти хранился в спецхранах и иначе, чем «библией людоедов», не назывался.
И вот девушки показали мне с некоторым даже священным ужасом, что вместо послесловия к «Майн кампф» был опубликован отрывок из нашей с мужем книги «Преступник номер 1».
Очевидно, негодяи, издавшие «Майн кампф» на русском, хотели хоть немного подстраховаться, показать, что они не во всем солидарны с Гитлером. Ведь в том отрывке из нашей книги было сказано, что Гитлер намеревался превратить взрослых русских в илотов (своих рабов или крепостных), а русских детей учить только таблице умножения и дорожным знакам, дабы русские дети не попадали под колеса автомобилей, на которых ездят немецкие господа-сверхчеловеки.
