Им оказался сухощавый человек с сумеречным и глубоким взглядом. Выслушав доклад Штольце, Шрадер предложил гостям присесть на срубленные колоды, служившие табуретками. Сам же расположился на настоящем венском стуле – для передовой это была настоящая роскошь, которую может позволить себе не всякий старший офицер. Наверняка этот венский стул имел занятную историю, ведь прежде чем попасть в офицерский блиндаж, ему пришлось преодолеть половину Европы. Наверняка майору Шрадеру мебель напоминала родную Австрию, город Баден, откуда он был родом.
Удобно положив руки на подлокотники, он с любопытством поглядывал на вошедших.
– Мне сообщили из штаба армии о вашем прибытии и просили вас лично проводить… Сделаю все, что в моих силах. Но хочу предупредить: ситуация на передовой непростая. Вот если бы вы пришли хотя бы на один день пораньше… тогда другое дело, было небольшое затишье. Сейчас могут возникнуть некоторые трудности с переходом. Русские простреливают все поле. – Будто бы в подтверждение его слов заработал где-то поблизости шестиствольный миномет. Вязко и тяжело в кровлю ударила россыпь осколков. – Может, вам немного переждать? – предложил майор. – Уверен, через день-другой будет поспокойнее. В дивизии для вас найдется подходящий блиндаж. Где-нибудь на втором оборонительном рубеже. Это в четырех километрах от этого места. Уверяю вас, вы не соскучитесь, – ободряюще продолжал майор, – в борделях у нас весьма достойные девушки. Могу предложить вам туда талончик в качестве поощрения, – расстегнув нагрудный карман, он выудил из него несколько талончиков розового цвета. – Вы не прогадаете. Если бы вы знали, какие там чувствительные латышки! – со сдержанным восторгом протянул Шрадер.
– В другой раз мы непременно воспользуемся вашим предложением, господин майор, – отвечал Штольце. – Увы, торопят дела… Сейчас нам бы хотелось посмотреть местность, через которую нам предстоит проходить.
– Что ж, было бы предложено, – с некоторым разочарованием протянул майор. – Пойдемте!
Пружинисто поднявшись, заставив стул слегка скрипнуть, он вышел из блиндажа и, пригнувшись, зашагал по неглубокому окопчику в сторону разросшихся кустов, за которыми виднелась трясина, уходившая в глубину русских рубежей. Солдаты, укрывшись за бревенчатый бруствер и тяжело дыша, углубляли траншеи. Едва взглянув на подходившего офицера, они вновь взялись за прерванную работу. В воздухе висело напряжение, какое бывает только перед грозой. Все понимали: что-то должно произойти.
В воздух с громким свистом взлетели четыре мины с красными длинными хвостами, как у кометы, особенно отчетливо заметные в полуночном небе, по плавной кривой пролетели над первым рубежом русских и углубились куда-то в их оборону. На какое-то время зависли над укреплениями, как бы выбирая подходящую цель, а потом громко разорвались, шумно сыпанув осколками. Ударная волна тронула лица, заставив отпрянуть на шаг. В стороне резервного полка испуганно заржала лошадь.
– Сейчас русские ударят, – констатировал майор, приподнимаясь. – Вот так и живем. Не особенно шумим, но и расслабляться друг другу не даем.
Майор Шрадер оказался прав: не прошло и трех минут, как в небо высоко взлетела ракета, вспыхнув настолько ярко, что стало больно глазам. Медленно поплыла через черное небо, стараясь осветить каждый холмик, каждый пригорок, каждое отдельно стоящее деревце, каждую травинку.
– Ложись! – громко крикнул майор и, закрыв руками голову, упал на дно окопа.
Где-то на втором рубеже обороны разорвался снаряд, высоко взметнув землю и расшвыряв тяжелые бревна. За ним бабахнул еще один, затем еще. Земля под ногами вздрогнула, будто живая, барабанные перепонки болезненно отреагировали на разрыв. Через мгновение вспыхнула еще одна ракета, такая же яркая. С нарастающим свистом в небо взмыли мины, прочерчивая по посмурневшему небу огненные дуги. Осколки густо рассыпались где-то справа, в чахлом редком леске на болоте, потревожив замшелую поверхность трясины.
Из передовых окопов, разрезая ночь, полетели трассирующие пули. Они сталкивались в воздухе, разбивались многими искрами, фейерверком разлетались, отскакивая от бронированной поверхности, зарывались в землю.
Гауптштурмфюрер Штольце, не поднимая головы, краешком глаза наблюдал за тем, как догорает ослепительно-яркая ракета. Мигнув, она вдруг разом потускнела, превратившись в желтую точку, а потом совсем растворилась во тьме, погрузив передовые позиции в беспросветную черноту.
Неожиданно установилась тишина. На фронте так бывает: как если бы стороны вдруг договорились о прекращении огня. Звучали лишь отдельные выстрелы со стороны позиций соседнего полка.
Майор Шрадер открыл бронированную дверь наблюдательного пункта и спустился по ступенькам внутрь. Прежде это была башня «Пантеры». Месяц назад, когда танк подбили, разрушив кормовую часть вместе с двигателем, нижний корпус пришлось снять. Танку решили дать новую жизнь – обычное дело на войне: башню переоборудовали, срезали основание и уже без ствола поместили в специально заготовленную яму, в которой была устроена площадка для наблюдателей и сооружены нары для отдыха. Сверху на крышу башни был насыпан толстой слой земли, для маскировки посажены кустарники. Уничтожить этот укрепленный наблюдательный пункт было непросто.
Майор подошел к стереотрубе, вмонтированной в проем пушки, и стал внимательно наблюдать за позициями противника. Трудно было понять, что можно разглядеть в такой темноте, но он неожиданно сообщил:
– На той стороне речки русские… Вижу на их позициях непонятное оживление. Приволокли полковую пушку. Справа установили пулемет. Хорошая позиция, сразу фланг простреливается. Нужно ее уничтожить. Определенно русские к чему-то готовятся… Так, теперь по нашему делу… Переходим вброд речку, она здесь неглубокая, а потом топаем по краешку болотца, оно дает большой изгиб. А вот дальше будет овраг, который ведет прямо на русские позиции. Пройдете по нему километра два и можете подниматься наверх. Когда вы думаете отправиться?
– Прямо сейчас, – ответил гауптштурмфюрер Штольце.
– Похвальное рвение, но на вас обоих немецкая форма. Извините за глупый вопрос: она вам не помешает передвигаться по советской территории?
Гауптштурмфюрер Штольце сдержанно улыбнулся:
– Господин майор, вы смотрите в самую суть. Надеюсь, что эта форма нам даже поможет. Мы действуем согласно разработанному плану.
– Уверен, что вы все продумали. Мне известно, господин гауптштурмфюрер, что вы – блестящий профессионал! Можно задать вам личный вопрос, не связанный с предстоящим заданием?
– Пожалуйста, господин майор, – отвечал Штольце.
– Вы встречались с господином Кальтенбруннером?
Неожиданный вопрос. Гауптштурмфюрер Штольце старался не показать своего удивления. Профессионалы подобных вопросов не задают, майору это должно быть известно.
– Да. Он мне дал кое-какие советы по предстоящему заданию.
– Он случайно не сказал, почему я здесь?
– Ни единым словом.
