Сделав еще одну, более осторожную затяжку, Шрадер посмотрел на обступивших его солдат и произнес:
– Ich bin ein Major des deutschen militärischen Geheimdienstes. Ich würde mich gerne mit Ihrer Führung treffen. Ich habe sehr sensible Informationen
[17], – и он похлопал для убедительности по планшету.
Лица солдат напряглись, на некоторых обозначилась суровость. Мысли их были понятны: стоило ли рисковать из-за фрица, решившего укрыться от войны.
Разведчик, ползший с ним рядом, что-то сказал обступившим его солдатам, и те, потеряв к немцу всякий интерес, разошлись по своим позициям.
Майор почувствовал облегчение: не все так просто, как могло показаться поначалу. Главное, русские не собирались его убивать. Но что они с ним будут делать, тоже пока не ясно. Никогда раньше он не приближался так близко к роковой черте. Внутри неприятно заныло, донимали скверные предчувствия.
Неожиданно из черноты узкого перехода к ним вышел худой узколицый человек с острым подбородком. При появлении офицера солдаты умолкли. Посмотрев на майора, он представился на хорошем немецком:
– Капитан Ахромеев, военная контрразведка.
Почувствовав приближающуюся развязку, Шрадер едва улыбнулся пересохшими губами:
– Я майор Шрадер, офицер военной разведки.
– Пойдемте в блиндаж, господин майор, – учтиво произнес русский капитан. – Думаю, у нас будет о чем поговорить.
Глава 7
Позвольте без манерности
Тимофей Романцев был командирован в Шестьдесят девятую армию под командованием генерал-лейтенанта Колпакчи. Начальником штаба в ней был генерал-майор Владимирский, с которым у полковника Утехина еще до войны сложились дружеские отношения. Оттуда капитан получил предписание направляться в Девяносто первый стрелковый корпус, занимавший на реке Уша позиции, растянувшиеся километров на тридцать. По другую сторону находился провинциальный городок Несвиж.
Линия фронта была не сплошной: в наиболее трудных местах, с оврагами и болотами, были установлены противопехотные мины. Места, считавшиеся труднопроходимыми, контролировались батальонами пехоты, расположившимися в пределах видимости. На господствующих высотах были устроены долговременные огневые точки, контролировавшие фланги, было налажено постоянное наблюдение за противником. На других направлениях, более широких, имевших вероятность проникновения тяжелой техники и живой силы противника, устроили танковые засады. Особо эффективно показали себя бронированные гнезда, где в качестве укрытия использовались танковые башни. Оборонное зодчество в этом случае было нехитрым: танк заезжал в вырытый под его размеры окоп и тщательно маскировался. При возможном прорыве первой линии обороны личный состав мог действовать автономно – резервов и боеприпасов достаточно, чтобы продержаться до подхода подкрепления.
Начальником военной контрразведки СМЕРШ Девяносто первого стрелкового корпуса был полковник Русовой Ефим Михайлович, хмурого вида сорокапятилетний мужчина, всецело оправдывающий фамилию всем своим внешним видом. Волосы у него были темно-коричневого цвета, от многочисленных веснушек рыжим выглядело даже его лицо – по-деревенски крепкое. Полковник был широк в плечах, в руках чувствовалась сила. Вопреки внешней суровости капитана он встретил радушно, как своего старого знакомого.
Рассказав о цели прибытия, Тимофей попросился поближе к первому рубежу обороны, откуда будет легче наблюдать за оперативной обстановкой. Внимательно выслушав Тимофея, полковник, слегка растягивая слова, произнес:
– Значит, прибыл с особыми полномочиями… Сделаем так… Будете числиться в моем отделе. Так будет проще. Отсюда до линии фронта шесть километров. По нынешним временам это недалеко, пешком около часа, – но тут же поправился: – Хотя в этом нет никакой необходимости. В штабе у нас достаточно машин, сейчас не сорок первый. Есть трофейные, имеются американские, лично я предпочитаю разъезжать на наших. По мне, «эмка» понадежнее будет. Так что если понадобится, берите.
– Спасибо.
– Кстати, позавчера на нашу сторону перешел перебежчик, майор разведки. Редкая птица, честно говоря, я даже не помню, чтобы такие чины нам добровольно попадались. Одно дело какой-нибудь лейтенант, и совсем другое – целый майор!
– Мне бы хотелось переговорить с ним, – произнес Тимофей. – Это возможно?
– Возможно. Когда хотите переговорить?
– Сейчас.
– Сделаем вот что…. Расположим вас в блиндаже, а там – пожалуйста!
– Мне бы хотелось на первой линии.
– Будет на первой линии, в блиндаже с начальником медслужбы капитаном Пичугиным. Парень он не из разговорчивых. Но на это внимания не обращайте, все-таки сюда он не разговаривать приехал. В блиндаж будете только спать приходить… Да и то не всегда! А вот как обустроитесь… – Русовой посмотрел на часы: – Часика через два подходите. Немец будет здесь. Мой ординарец проводит, он в курсе.
Стрелковый корпус располагался в глухой лесистой местности, изрытой окопами, тянущимися узенькой полоской в глубину чащи. И всюду, куда ни глянь, виднелись следы недавних сражений: воронки от снарядов, которым просто не было счета, – наспех присыпанные, те, что находились возле дорог, и забытые в полях, зарастающие буйной густой травой. Повсюду валялись пробитые и разъеденные ржой каски, до которых никому не было дела. Ближе к передовой линии были видны пушки с покореженными лафетами; стволы, торчавшие из земли, напоминали перископы, рассматривающие низко нависший свод облаков.
Штабная «эмка» бойко бежала по накатанной танками дороге, местами хорошо утрамбованной, а где-то разбитой до черной грязи, в которой, как в болоте, вязла любая техника; повсюду торчали из земли спирали колючей проволоки. У самой кромки поля, нетронутой разрывами, оставался небольшой пятачок «волчьих ям», опоясанный лохмотьями рваного железа.
Чем ближе к переднему краю, тем сильнее оборонительные укрепления. В просвете между деревьями Тимофей различил три танка, зарытых в окопы и отстоящих друг от друга метров на двести. Хорошо замаскированные, укрытые лапником, они полностью сливались с местностью, приметны были лишь стволы, выглядывающие из вороха веток. Из кустов торчали короткоствольные пушки, бьющие в упор прямой наводкой.
Въехали в небольшой распадок, по обе стороны от которого, буквально нависая над дорогой, рядком тянулись низкорослые рябины со срезанными верхушками. Возле входа в окопы, одетый в маскхалат, нес караул автоматчик.
– Приехали, – коротко объявил водитель, заглушив двигатель у кустов можжевельника.
Сержант Кирюхин, ординарец полковника, вместе с Романцевым вышли из машины, а водитель, достав из багажника кусок маскировочной сетки, принялся старательно натягивать ее на автомобиль.
