– Постараюсь, Татьяна.
– Хочешь я скажу тебе правду?
– Какую? – невольно удивился Романцев.
– Сейчас война, сейчас можно. Другого раза может и не быть. Ты мне нравился.
Сержант Кирюхин, словно о чем-то догадываясь, отошел в сторонку и вытащил расшитый белым бисером кисет.
– Жаль, что я узнал об этом только сейчас.
– Видно, не судьба. Ты женат?
– Да. А ты замужем, наверное?
– Нет… Просто не было времени. А сейчас не до этого. Мне надо идти. Перевозим наших раненых в эвакгоспиталь. У нас начальник медслужбы строгий.
– А кто он?
– Майор Пичугин.
– Вот как… А меня к нему подселили в блиндаж.
– Ой, только обо мне ни слова!
– Хорошо, договорились…Тогда до встречи…
Тимофей проводил девушку долгим взглядом. Ждал, что Татьяна обернется, но она так и скрылась в роще, не посмотрев на него. Внутри защемило что-то теплое. С чего бы это? Опомнись! У тебя дома красивая жена, которая тебя любит и очень ждет. А ты на девушек засматриваешься.
Поднявшись на косогор, Романцев посмотрел на передовые позиции, напоминавшие с высоты взрыхленное разрывами поле. Трудно было понять, где находятся первые рубежи, спрятанные под сетку, а где начинаются окопы второй линии, столь же тщательно запрятанные. Блиндажей не разглядеть, искусно используя ландшафт, их скрыли под естественными склонами, обсадили деревьями, укрепили бревнами и валунами. Местность менялась настолько кардинально, что узнать ее не мог ни один топограф.
Машина стояла на прежнем месте, подмяв бампером гибкие кусты. Отсюда до первой линии окопов – метров пятьсот, по местным представлениям – глубокий тыл! Здесь размещаются полевой госпиталь, портные, парикмахеры и те, кто не успел получить вооружение. Посадки, вытянувшись в неровный ряд, надежно укрывали от взоров с вражеской стороны; пули тоже не достанут. Страшен был только артиллерийский снаряд, который мог прилететь сюда невесть откуда. Но это уже вопросы к судьбе.
До штаба доехали быстро. Несколько раз по позициям шарахнули немецкие пушки. Разорвавшись где-то между первым и вторым рубежами, снаряды порвали маскировочную сеть, чем добавили на ближайшую ночь работы саперам. В ответ, стараясь не обнаружить замаскированных позиций, из-за кустов прямой наводкой лупанули наши полковые пушки, разрывая колючую натянутую проволоку и засыпая землей «волчьи ямы».
Показав удостоверение караульному, капитан Романцев вошел в штаб. Это было двухэтажное здание, в котором прежде размещалась местная администрация.
Отдел военной контрразведки Девяносто первого стрелкового корпуса находился на первом этаже, в большой комнате, где некогда находилась приемная главы района. Это было небольшое помещение, в котором размещались: четыре стола, шесть стульев и небольшой кожаный диванчик.
Майор Шрадер под охраной автоматчика сидел на стуле и уныло посматривал в двухстворчатое окно, за которым протекала обычная прифронтовая жизнь: подъезжали «виллисы» с начальством; звучали короткие команды; строем уходило на передовую прибывшее пополнение.
Иногда, глухо тревожа тишину, доносились звуки далеких разрывов. Жестоких боев не было, но позиции обстреливались беспрестанно.
Полковник Русовой находился здесь же. Устроившись за столом у самого окна, он что-то сосредоточенно писал, пролистывая страницы брошюрованной папки. Заметив вошедшего Романцева, бодро проговорил:
– Видал?! Вот он – красавец, целый майор! Мы тут его немного допросили, теперь – твой черед. Переводчик нужен? Он как раз здесь, в штабе.
– Не нужно, товарищ полковник. Немецкий я знаю.
– Ну, тогда добро, – произнес он удовлетворенно.
Майор Шрадер приподнял голову и посмотрел на вошедшего Романцева. Пододвинув к себе стул, Тимофей спросил по-немецки пленного:
– Ваше звание, имя?
– Майор Шрадер. Возглавляю дивизионную разведку Двести сорок первого пехотного полка Вермахта.
– Как вы оказались на этой должности, если вы кадровый разведчик? Вас понизили?
Узколицый, с широким лбом, с внимательными и умными глазами, немец в упор разглядывал сидевшего перед ним капитана. Прежде чем ответить, выдержал непродолжительную паузу, потом заговорил, тщательно произнося каждое слово:
– Прежде я работал в центральном отделе «Абвер-Заграница»… Но после того как вице-адмирал Канарис был смещен, а ведомство передано обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, меня перевели на передовую. Я – солдат и подчиняюсь приказам.
– Чем вы занимались в отделе?
– Я возглавлял аналитическую группу, – уверенно произнес майор.
– Какие задачи ставились перед вашей группой?
– Изучали экономику и внутреннюю политику иностранных государств. В основном нам враждебных… Лично моя группа занималась Францией, Югославией, Польшей.
– Кто возглавлял ваш отдел?
– Адмирал Бюркнер. Он хороший товарищ Канариса по совместной службе на флоте.
– Нам это известно… Вы были допущены к разработкам операций против Советского Союза?
Майор уверенно выдержал режущий взгляд и отрицательно покачал головой:
– Нет. Эти работы находятся за пределами моей деятельности. Диверсиями и террором на территории противника занимается организация «Цеппелин».
– Но ведь именно вы поставляете им данные для проведения террористической деятельности?
– Все наши обобщения и наблюдения уходят в центральный аппарат, а там, в свою очередь, решают, кому распоряжаться полученным материалом и как правильнее это сделать.
– Почему вы перешли на нашу сторону? Вам что-то угрожало?
Майор слегка приподнял густые брови, его лицо выглядело напряженным. В какой-то момент оно потеряло свою прежнюю живость. Сделав короткий выдох, майор Шрадер произнес:
– У меня не было выбора, меня должны были устранить… Физически.
– Вот как… И кто же именно?
Подбородок развит, взгляд оживленный. Такого человека сломить непросто. Что же такое должно было с ним произойти, чтобы он решился на предательство?
– Гауптштурмфюрер Вильфрид Штольце. Вчера днем мне сообщили из штаба дивизии, что к нам в расположение должна прибыть группа под командованием Штольце… Мне было приказано проводить ее через линию фронта. По-моему, его группа имела очень серьезное задание.
– С чего вы так решили?
– Как только я перевел группу в тыл к русским, в наиболее безопасное место, Штольце попытался меня устранить как ненужного свидетеля… Вы можете поспрашивать своих наблюдателей, во время нашего перехода на соседней позиции шла усиленная перестрелка. В овраге вы обнаружите наши следы.
– Мы проверим эту информацию. Сколько их было?
