– Пятеро. Трое русских и двое немцев.
– Вам удалось уйти после нападения?
– Уцелел чудом! Я почувствовал перемену в его голосе и где-то даже был готов к нападению… Штольце хотел меня зарезать, но мне удалось выбить из его рук нож и скрыться в зарослях. До рассвета оставалось немного времени. – Шрадер смотрел прямо, глаза не прятал. Похоже, что не лжет. – Я вернулся в расположение батальона. Никто из личного состава не знал, что произошло… Взял из блиндажа полевую сумку с картами и принес ее вам.
– Что за карта?
– Расположение наших позиций. На карте отражены все действия маскировочного характера, которые мы провели в последнее время в подразделениях дивизии. Указаны нумерация частей, их состав, рубежи, а также вооружение. Этого достаточно, чтобы вы мне сохранили жизнь?
– Вы пока не сказали, с какой целью и куда именно направляется группа Штольце.
– Мне не сообщили. Все, что связано с группой Штольце, покрыто завесой секретности.
– Сами что об этом думаете?
– Думаю, что он выполняет какое-то особое задание высшего командования. По пустякам такие люди, как гауптштурмфюрер Штольце, не привлекаются.
– Что он за человек?
– Весьма подготовленный диверсант. Входит в число самых лучших агентов. В подразделении «Бранденбург-800» с первого дня, потом его отправили в полк «Курфюрст». Предполагаю, для усиления… Волевой, энергичный, быстро принимает правильные решения в самых сложных ситуациях, что весьма ценно для разведчика.
– Куда он мог отправиться?
– Мне сложно судить… Сейчас наиболее сложная оперативная обстановка – западнее Минска. Думаю, его нужно искать где-то там.
– Что вам известно об операции «Фридрих»? – спросил Тимофей Романцев, не отрывая пристального взгляда от майора Шрадера.
На какое-то мгновение лицо пленного окаменело, потом он заговорил:
– Я слышал об этом только краем уха. Это из последней директивы Кальтенбруннера. Знаю, что военным руководством допускается ситуация, что нам придется оставить Белоруссию. И сейчас в глубоком советском тылу готовятся группы, которые прошли обучение в разведшколах Абвера. Их задача – совершать диверсии против советских военачальников.
– Что это за люди?
Задумавшись на секунду, майор продолжил:
– Все они по разным причинам люто ненавидят Советскую власть и большевиков. При создании разветвленной диверсионной сети служба имперской безопасности будет опираться именно на них. Мне известно, что многие из них служили в карательных подразделениях, в зондеркомандах, шуцкомандах, были полицаями. Их подготовка осуществлялась еще задолго до наступления русских армий на Белоруссию. Знаю, что в Белоруссии уже создана целая агентурная сеть. У них имеются конспиративные квартиры, есть склады с боеприпасами и продовольствием. В случае опасности они могут укрыться в блиндажах в глухих лесных массивах. Главная их задача – дестабилизировать обстановку в тылу русских, атаковать тыловое охранение и оттянуть подразделения с линии фронта на себя. А в случае благоприятного исхода операции – поднять мятеж среди местного населения. Для этой цели имеются специально подготовленные кадры.
– Вы привлекались к этой работе?
– Я написал две аналитические записки по требованию Канариса. Знаю, что они пошли в работу.
– Что конкретно вы написали в этих записках?
– Отметил территории, которые, с моей точки зрения, можно наиболее продуктивно использовать для агентурной работы и где следует создавать базы для развертывания диверсионных групп.
– Какие это районы?
– Это западные территории Белоруссии, которые были присоединены к Советскому Союзу сравнительно недавно. Восточные территории слишком связаны с Россией, и поднять их на мятеж не удастся.
– Вы выезжали в эти области для проведения более точной аналитической работы?
– Выезжал, – после некоторой паузы признался майор. – Мне важно было узнать настроение людей, на которых мы можем опереться, так ли они надежны.
– И каковы ваши выводы? – не без интереса спросил Романцев.
– В подавляющем большинстве местное население настроено резко отрицательно к оккупационным властям. Хочу вас заверить, что в первые дни войны белорусы встречали немецкие части с цветами и хлебом-солью. На мой взгляд, Гитлер недооценил психологию русского человека и игнорировал наши исследования, он почему-то считал, что они бесконечно долго будут сносить насилия и унижения. Потом ситуация вышла из-под контроля, и через какое-то время в Белоруссии возникли партизанские отряды, поддерживаемые местным населением. Единственной нашей опорой оставались батальоны вспомогательной и охранной полиции.
– Сколько может быть таких групп в Белоруссии?
– Сказать очень трудно. Мне пришлось участвовать во внедрении только одной группы. Многие агенты будут дожидаться своего часа в глухих деревнях, а как только русские войска пойдут дальше на запад, они активизируются.
– И все-таки не совсем понимаю, почему он хотел вас убить?
– Меры безопасности… Во главе всех групп стоит человек, напрямую связанный с Центром. Он внедрен в одно из воинских подразделений. Кто он такой, я не знаю. Теперь я вне игры, руководство решило избавиться от меня как от ненужного свидетеля. Есть тут еще один момент… В настоящее время вице-адмирал Канарис находится в опале, его подозревают в связях с английской разведкой и заговоре против Гитлера. Меня могли убрать как человека, находившегося в его ближайшем окружении.
Повернувшись к Русовому, Романцев сказал:
– Для меня многое прояснилось.
– Ты будешь еще спрашивать?
– На сегодня хватит.
– Ничего, что я к тебе так, по-простому, без всяких этих манер?
– Все в порядке, товарищ полковник, – улыбнулся Романцев.
– Уведите пленного, – приказал полковник Русовой.
Полковник Русовой аккуратно сложил разложенные на столе папки в одну стопку.
– Потом напишешь подробный отчет о допросе и положишь мне на стол, а сейчас расскажи вкратце, о чем шла речь. Может, он что-то новое поведал?
Романцев пересказал состоявшийся разговор с немцем. Внимательно выслушав, полковник Русовой закурил махорку и, пыхнув, окружил себя густым облаком дыма.
– Примерно так я и понял. Учу понемногу немецкий. Думаю, пригодится. К сожалению, война закончится не завтра. Знаешь, что я скажу: у немцев хорошо поставлена аналитическая работа. Прежде чем что-то предпринять, они рассматривают с десяток возможных вариантов. А потом выбирают наиболее подходящий. Не хотелось бы, чтобы у нас было так же, как на Украине. Хотя нет, не будет… На белорусской земле ни одна бандеровская гадина не приживется! Я ведь сам родом из Белоруссии… Так мне земляки рассказывали, что местное население убивали и сжигали пригнанные с Украины вспомогательные украинские отряды. Выслуживаются, сволочи, перед своими хозяевами, чтобы те их с собой забрали. Ведь если они здесь останутся, их на куски разорвут! А всех они взять не смогут, много здесь сволочи останется! Так что впереди у нас большая работа по их выявлению… Мы ничего не забудем, ничего не простим, найдем каждую гадину и на суку, как Иуду, повесим!
