С Полиной Бессарабов встретился на станции. Изображая прогуливающуюся влюбленную пару, они прошли по дорожкам, потом свернули в лес.
Настроение было скверное. Сразу как-то вдруг все навалилось: переезд отдела из Польши в Германию, важное задание Центра, предстоящее расставание с любимой женщиной. Полина не догадывалась о мыслях своего спутника, жалась к нему бочком. Нужно было объяснить ей складывающуюся ситуацию, подобрать необходимые слова, но как это сделать поделикатнее, Бессарабов не знал. Полина слишком доверяла ему, воспринимая дорогу к месту радиосеанса не как опаснейшее задание, которое может стоить жизни им обоим, а как прогулку по лесу с любимым человеком.
Самое время, чтобы объясниться…
– Я тебя хотел спросить… – начал он.
Полина посмотрела на него снизу вверх, напоминая маленькую доверчивую девочку, которая была уверена, что мужчина, идущий рядом, убережет ее от любой опасности. Если бы это действительно было правдой….
Петр поймал взгляд любимой женщины и, не в силах оторваться, погрузился в него, как в пучину. В какой-то момент пропало чувство реальности.
– Да… Хотел… Сегодня я должен отбыть в Германию. Наше подразделение расформировывают.
Взгляд девушки на какую-то секунду посмурнел. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Полина ответила:
– А как же я?
– Ты должна остаться здесь.
– Ты хочешь сказать, что между нами теперь… только работа?
Полина остановилась и повернулась к нему. Бессарабов всегда считал, что способен контролировать даже самые сильные свои эмоции. Страсть – не для него. Просто он не может позволить себе такую роскошь. Всегда может остановиться. Но сейчас вдруг понял, что совершенно не знает себя: вряд ли отыщется влечение сильнее, чем то, что он испытывал в данную минуту. Если ему не будет хватать этой женщины, ее тепла, голоса, близости, существование потеряет прежнюю остроту и привлекательность. Ну надо же было такому случиться! Последние сутки он только и думал что о ней, и это откровенно мешало работе. Он просто обязан думать о них обоих. А это означает, что надо оставаться предельно собранными, быть более осторожными. Любой неверный шаг может стоить жизни обоим.
Полину было жаль – в ее жизни он тоже немало значит. Разлука не пройдет для нее бесследно. Сделает ее старше, опытнее. Она прекрасно понимала, что их отношения – тупик, не имеющий никаких перспектив на продолжение, однако нырнула в них словно в омут, не пожелав просчитывать возможные последствия.
Ну, ладно, она молодая, влюбилась девчонка, хотя толком и жизни-то не видела, с парнями только за руку держалась, но ты-то что? Ведь должен был подыскать какие-то подходящие слова, которые, не обидев, могли удержать ее на расстоянии. Вместо этого он, позабыв всякую осторожность, устремился прямо навстречу новым чувствам. Крайне неосмотрительно…
Теперь приходится черпать горечь ложкой.
– Ты должна остаться здесь, – голосом строгого наставника повторил Бессарабов. – Ты прекрасно знаешь, что по-другому мы не можем. Здесь находится рация. Постараюсь подыскать благовидный предлог, чтобы приезжать в Варшаву почаще. Все-таки это не так далеко.
– Мне бы очень этого хотелось.
– Мне тоже… Давай не будем раньше времени киснуть и займемся делом.
Оставшийся отрезок пути они прошли молча.
Убрав дерн, вытащили из ямы ящик с рацией, быстро ее распаковали. Бессарабов забросил антенну на крепкий сук, и когда Полина присела за рацией на поваленное дерево, передал ей текст сообщения.
– Возьми… В этот раз радиограмма будет короче. Сколько тебе потребуется времени?
– За полчаса управимся.
– Хорошо.
Девушка, раскрыв блокнот, занялась шифрованием.
Ощущение тревоги не пропадало. Откуда оно взялось? Такие симптомы не появляются из ниоткуда: взгляд заприметил какую-то опасность и подал сигнал тревоги в тренированный мозг. Следовало прислушаться к внутреннему чувству и правильно его интерпретировать. Это незыблемое правило. Особенно сильно обостряются эмоции в присутствии близкого человека, занимающего в твоей жизни важное место. В этом случае возникает неосознанное желание уберечь его от беды.
Полчаса на эфир – это немного. Но осмотреться не помешает.
Полина уже надела на голову наушники и принялась крутить настройку, пытаясь отыскать нужный диапазон. Вот она плотнее прижала ладонями наушники – так она делала всегда, когда из посторонних фоновых шумов вдруг звучат позывные радиостанции. Забывая обо всем на свете, она превращалась в слух, стараясь не пропустить ни одного переданного знака, быстро записывая их на листке бумаги.
Бессарабов шагнул в глубину леса. И вдруг увидел на влажной тропе несколько продавленных ямок, какие обычно бывают от ножек раскладных стульев. От возникшей догадки на миг перехватило горло. Присев, он внимательно всмотрелся в отметины. Их было одиннадцать. Две парные – это ножки от складных стульев; между ними, несколько крупнее, еще три ямки – это, очевидно, от штатива, на котором крепился радиопеленгатор.
Теперь понятно: их засекли во время последнего сеанса, а все потому, что эфир продолжался дольше обычного. Градус помех был высоким, поэтому мобильная группа подошла к зоне радиовыхода, чтобы поточнее установить положение рации. В прошлый раз их спасло только чудо.
Рацию гестаповцам отыскать не удалось, иначе бы они это заметили. Наверняка мобильная группа захвата и сегодня где-то поблизости ждет выхода рации в эфир. Для Бессарабова стало ясно: их положение будет точно установлено, как только они начнут передавать сообщение.
От неожиданной догадки Петра пронзило холодом. За себя он не боялся, но рядом с ним находилась женщина, которой он очень дорожил. Следует немедленно уходить!
И вдруг далеко за деревьями Петр увидел промелькнувшую тень – место их положения раскрыто. Теперь, обнаружив радиста, они попытаются оцепить район и взять его живым.
Стараясь не выдать своего присутствия, Бессарабов метнулся обратно к поляне, на которой Полина продолжала отстукивать шифрограмму.
– Бросай все! – сорвал он с ее головы наушники. – Мы уходим!
В крупных девичьих глазах вспыхнул страх:
– Я не все успела передать, это важно!
– Ты передала все, что нужно, остальное они додумают сами!
– Но рация, ее нужно спрятать, – несколько обескураженно произнесла девушка.
– Сюда мы больше не вернемся! Через несколько минут здесь будет гестапо.
Девушка вскочила на ноги и вопросительно посмотрела на Бессарабова:
– Куда мы теперь?
– Вот что… Я попробую их отвлечь, а ты иди вот через эти заросли. Только не по тропе! Там могут нас поджидать. Пройдешь километра два и выйдешь на дорогу. Тебя не должны заподозрить. Если спросят, почему ты здесь, скажешь, что направляешься к подруге. Главное, отойди как можно дальше от поляны. Ты хорошо меня поняла? – Ухватив испуганную девушку за руку, он слегка ее тряхнул. – Очнись!
