Тимофей вышел из штаба. Ноги сами собой заторопились к Татьяне. Капитан остановил проходящую мимо полуторку, водитель-сержант, веселый рыжеватый парень, открыв дверцу кабины, спросил:
– Куда вам, товарищ капитан?
– Ты в сторону второй линии?
– Так точно. Обмундирование везу.
– Подбросишь?
– Садитесь, – охотно согласился сержант.
Романцев сидел в кабине разболтанной полуторки, чувствовавшей колесами каждую кочку, и поглядывал в окно на мрачный непроглядный лес. Неожиданно он поймал себя на том, что испытывает волнение. В последний раз Татьяна разговаривала с ним как-то особенно сухо. Может, решила не встречаться с женатым, понимая, что такие свидания всегда соседствуют с разочарованием и болью. Благоразумнее было бы повернуть к своему блиндажу и позабыть в глубоком сне перипетии прошедшего дня, но желание увидеть Татьяну было сильнее усталости. Водитель рассказывал что-то забавное из своей жизни на гражданке, но Романцев едва его понимал, лишь из деликатности кивая и соглашаясь. Хотелось покоя и тепла, какое может дать только женщина.
Наконец они остановились, водитель на прощание пожелал:
– Чтобы у вас с ней, товарищ капитан, все получилось.
Романцев удивленно посмотрел на улыбающегося сержанта и хмуро спросил:
– А с чего ты взял, что я иду к женщине?
– Такие вещи сразу видно, – убежденно заверил водитель.
– А ты молодец, наблюдательный, – не стал отрицать Романцев и зашагал к позициям.
«Надо как-то контролировать свои эмоции. Физиономия не должна быть раскрытой книгой».
Прошел мимо КПП, показав хмурому дежурному удостоверение сотрудника военной контрразведки. Далее через небольшой перелесок, в котором прятался полевой госпиталь, размещавшийся в одноэтажном дощатом здании. Уверенно, с приподнятым настроением, зашагал к блиндажу Тани.
Когда до него оставалось совсем чуть-чуть, дверь открылась, и на улицу вышел майор Пичугин. Остановившись у порога, он что-то сказал провожавшей его Татьяне, потом повернулся и энергично зашагал в расположение батальона.
Внутри что-то екнуло – неожиданно для себя Тимофей почувствовал, что ревнует. Увиденное заставило его испытать глубокое разочарование. Надо же такому случиться: дома осталась любящая жена, а он вдруг стал ревновать женщину, на которую у него нет совершенно никаких прав, с которой он никогда не будет вместе и с которой его ничего не связывает.
В какой-то момент Тимофей даже хотел повернуть обратно, но желание заглянуть в глаза Татьяне оказалось сильнее.
Дошел до блиндажа. Ощущение – будто на него отовсюду смотрят бойцы, угадывая его грешные мысли. Негромко постучал. Дверь открылась тотчас же. Увидел у порога Романцева, Татьяна облегченно выдохнула:
– Уф-ф, а я думала, это опять майор Пичугин. Не знала, как его и выгнать. Пришел, чтобы сказать, что мне завтра в шесть часов утра заступать на дежурство. А сам все не уходит и не уходит. Не знала, как и быть.
У Тимофея сразу отлегло от души. Потеплело. А много ли еще нужно влюбленному мужику?
– Понятно, – широко заулыбался Романцев.
– А ты проходи, – живо произнесла Татьяна. – Я как раз ужинать собиралась.
Тимофей перешагнул порог и сразу же ощутил уют, какого нет в солдатских блиндажах. Вроде бы все то же самое: чурбаки вместо стульев, сколоченный из досок низенький стол. Нары вместо кровати. Вот только не в каждом блиндаже отыщутся полевые цветы, украшающие стол, расшитая наволочка, пододеяльник с замысловатыми узорами.
Вот что значит – женщина!
Красные блики от керосиновой лампы падали на ее лицо, делая девушку более загадочной. Потом Татьяна вдруг обвила руками его шею и негромко произнесла:
– Я знала, что ты придешь.
Тимофей осторожно взял ее за плечи:
– Я хотел тебе сказать…
– Не нужно… Ничего не говори, – попросила девушка. – Оставим все, как есть. Я не знаю, что с нами будет завтра, но сегодня – ты мой. Забудь обо всем хотя бы на час… Я не хочу тебя делить ни с кем. Обещаешь молчать?
– Попробую.
– А теперь обними меня крепко-крепко.
* * *
Они пролежали до утра. В какой-то момент на Тимофея накатило чувство вины перед Зоей. Но взглянув на Таню, положившую голову ему на грудь, он уже не корил себя – она перестала быть для него чужой. Поди тут разберись, как-то оно все переплелось, обострилось. Возможно, он сделал роковой шаг, но уже не жалел о содеянном. И как им жить дальше втроем, покажет время, оно – хороший советчик.
Татьяна открыла глаза:
– Мне надо идти.
– Мне тоже, – признался Тимофей.
– Знаешь, я бы все время так и лежала в твоих объятиях.
– А я бы не разжимал их.
– Ты ни о чем не жалеешь? – вдруг спросила Татьяна.
– Я лишь жалею о том, что мы не всегда будем вместе.
– Мы с этим ничего не можем поделать.
– Это правда.
– Давай принимать все, как есть.
Татьяна поднялась первой. Тимофей не мог отказать себе в удовольствии еще раз посмотреть на ее ладное стройное тело. Она быстро облачилась в просторную гимнастерку, влезла в юбку и начала прихорашиваться перед осколком зеркала: запрокинув назад красивую голову, стала причесываться.
Поднялся и Тимофей. Без особой спешки надел брюки, натянул гимнастерку. Опоясался ремнями.
– Ты выйдешь первой или я? – спросил Романцев.
Внимательно посмотрев на Тимофея, Татьяна произнесла:
– Мне нечего стыдиться… Меня никто не может упрекнуть, что у меня с кем-то были отношения… Когда ты рядом, мне ничего не страшно.
– Хорошо. Давай выйдем вместе, – неожиданно для себя предложил Романцев.
Татьяна распахнула дверь блиндажа. Они вышли в утреннюю прохладу. На позициях для этого раннего часа было слишком оживленно: взвод бойцов под командованием старшего сержанта шагал на помывку; неподалеку два бойца укрепляли полковую пушку; прошли четверо разведчиков в маскхалатах.
Никто не обернулся в их сторону, каждый был занят своим делом. Их будто не было вовсе, они словно растворились в пространстве. Но Тимофей знал: не ускользнут от внимательных взглядов их счастливые лица и та нежность, с которой они смотрели друг на друга. В одном случае – это повод для зависти, а кто-то всерьез радовался чужому недолгому счастью.
– Мне сюда, – показала Татьяна в направлении полевого госпиталя.
– А мне к дороге. Надеюсь поймать машину – доехать до штаба корпуса.
– Мы еще увидимся? – с надеждой спросила Татьяна.
– Конечно. Давай завтра. Как только я управлюсь со своими делами, так сразу к тебе.
