Другим символом космической энергии, в дополнение к воде, был огонь, как мы уже видели в многочисленных божественных образах, описанных выше. Поэтому огонь также использовали для того, чтобы измерять время. Араб Аль-Язари (Al-Yazari) в трактате, датированном примерно 1206 г. н. э. описывает световые часы, а именно свечу, которая горела тринадцать часов подряд. Внутри нее на разных уровнях расположены были шарики. Каждый час шарик падал, активируя маленькую механическую фигурку, которая обрезала фитиль. Первыми же, кто стал пользоваться огнем для измерения времени, были китайцы. Они рассыпали легковоспламеняющийся порох дорожкой в виде кругового лабиринта и поджигали его с одного конца, так что он напоминал медленно горящий бикфордов шнур. Некие общие пожелания типа «двойной удачи» или «долгой жизни» часто выкладывались в центре, и тут же подвешивались на нитках небольшие камешки: когда нить сгорала, камешек падал и будил спящего.
Все эти системы, отмерявшие время песком, водой, горящим порохом подразумевали, что время по сути своей линейно и, в частности, в классической западной физике время изображается линией с тремя параметрами евклидова пространства, применимых к любым событиям. Альберт Эйнштейн пересмотрел этот взгляд, заявив, что временные обозначения с точки зрения наблюдателя всегда будут относительными. Только из-за того, что скорость света столь велика — 186 000 миль в секунду
[89], мы можем не учитывать этот фактор в практической макрофизической реальности; однако, как только наблюдатель также начинает двигаться с высокой скоростью, временной интервал между самим событием и его непосредственным наблюдением создает проблему установления последовательности событий. Например, два события, которые одному человеку кажутся произошедшими одновременно, другие посчитают разделенными, пусть даже секундами. В физике высоких энергий, где мы имеем дело со взаимоотношениями между атомными частицами, которые движутся практически со скоростью света, время полностью относительно. Вообще можно сказать, что идея времени-пространства как некой координирующей и объективной системы значительно утеряла свою ценность и находится под вопросом. Ее можно использовать не более чем как инструмент, служащий наблюдателю для описания реальности [28].
Далее Эйнштейн показал, что требование признать законы природы действующими одинаково во всех системах координат, то есть для любого наблюдателя в любом положении, может быть удовлетворено в описании электромагнитного феномена, только если все временные и пространственные особенности признать относительными. Каждое изменение системы координат влечет за собой смешение времени и пространства математически определенным способом. Таким образом, ясно, что время и пространство неразрывно связаны и образуют четырехмерный континуум, названный блок-вселенной Минковски-Эйнштейна. Прозрение Эйнштейна является в каком-то смысле возвращением, математически точным и на более высоком уровне, к верованиям ацтеков и их Тецкатлипока, обозначающим четыре стороны пространства. Фритьоф Капра
[90] цитирует Сутру Аватамсака буддизма махаяны [29], где утверждается, что в состоянии просветленного растворения граница между разумом и телом, субъектом и объектом исчезает, обнаруживая тесную связь одного объекта с другим, связь не только пространственную, но и временную: «Чистый опыт показывает нам, что нет пространства без времени и нет времени без пространства, так как они взаимопроникающи».
Эйнштейн своей теорией относительности сделал значительный шаг вперед, сам, возможно, не осознавая связи ее с древним понятием о времени как потоке внутренних и внешних событий, облаченным теперь в сухой язык формул. Сила притяжения также включается в пару «время-пространство», внося в нее некоторую кривизну из-за гравитационных полей тяжелых тел [30]. В изогнутом времени-пространстве эта кривизна влияет не только на геометрию пространства, но также на продолжительность временных интервалов: «Время не течет с такой же скоростью, как в „плоскостном времени — пространстве“, и точно также, как кривизна изменяется периодически в зависимости от движения тяжелых тел, аналогично себя ведет и временной поток» [31].
Блок-вселенная в трехмерном приближении.
Любопытным совпадением выглядит тот факт, что одновременно с тем, как физики открыли относительность времени, Юнг пришел к тому же выводу, исследуя человеческое бессознательное. Он убедительно показал, что в сновидениях время теряет свою непреложность и понятия «до» и «после» лишаются всякого смысла. Если же мы продвинемся еще глубже, на уровень архетипов, время, возможно, исчезнет вообще. Человек всегда догадывался об этом факте, иллюстрируя его многочисленными историями о том, как некто попадает к феям, в рай, в царство смерти или к каким-нибудь гномам либо иным чудесным существам; возвращаясь затем в свой мир, человек думает, что провел там всего пару часов или ночь, но обнаруживает, что все его современники мертвы, деревня давно истлела, и слышит лишь расплывчатые россказни о единственном выжившем, который исчез сотни лет назад. Рип ван Винкль
[91] Вашингтона Ирвинга
[92] — замечательный образчик таких историй.
Всякий раз, затрагивая глубокий, архетипический уровень Психэ, мы чувствуем, будто сталкиваемся с бесконечностью. Имеем ли мы связь с вечностью и бесконечностью либо нет? Юнг указывает на колоссальную значимость этого вопроса для нашей жизни. «Когда же мы понимаем и чувствуем, что уже здесь, в этой жизни, присутствует бесконечность, желания и помыслы наши меняются. В итоге расчет принимается лишь то, что существенно, что мы воплотили, а если этого нет, жизнь прошла впустую»
[93] [32].
Самое, на мой взгляд, впечатляющее приложение эйнштейновского концепта времени-пространства обнаруживается в астрофизике, так как астрономы и астрофизики работают со столь огромными расстояниями, что даже свету требуется некоторое время, чтобы преодолеть путь от наблюдаемого объекта к наблюдателю. Именно поэтому астроном никогда не видит объект таким, какой он есть сейчас, а только таким, каким он был раньше. Даже с нашими новейшими телескопами мы можем наблюдать за галактиками, исчезнувшими на самом деле миллионы лет назад. Мы наблюдаем за звездами, звездными скоплениями на всех стадиях их развития, но, так сказать, в прошлом [33].
