Очень схожие идеи мы находим в даосском мистицизме и буддизме. В Ланкаватара Сутре (Lankavatara Sutra)
[115], к примеру, читаем:
«Почему все вещи не приходят и не уходят? Потому, что, хотя они все и наделены подобиями индивидуальности и всеобщности, эти подобия меняются, не уходя и не возникая… Почему постоянны все вещи? Потому, что, хотя они и имеют формы… на самом деле лишены они всяких форм, не рождаются и не умирают [142].
Бытие и небытие — меж этими пределами мечется наш разум; с исчезновением их и разум наш прекращает свою работу. Когда достигнут объективный мир, небытия больше нет и существует лишь абсолютная реальность, доступная взгляду мудрого» [143].
Древние Трактаты Сенг-Чао (Treatises of Seng-Chao) разъясняют эту буддийскую идею касаемо времени еще подробнее
[116] [144]:
«Когда [Сутры] говорят, что [вещи] уходят, сказано это с одной оговоркой. Ибо желают они противоречить человеческой вере в постоянство. Когда они говорят, что вещи утеряны, сказано это также с оговоркой, чтобы выразить осуждение тому, что понимают люди под „утерянным“. Слова их могут быть противоречивы, но это не есть их цель, ибо сказано мудрыми: „Постоянство“ не означает остаться (пока движется Колесо Времени или Карма]; „непостоянство“ не означает „пройти“ [Колесо]…. Люди, напрасно ищущие события прошлого в наши дни заключают, что все непостоянно; я же, напрасно ищущий события наших дней в прошлом, знаю, что вещи постоянны…. [Поэтому] Будда подобен Пустоте, не приходящий и не уходящий. Он проявляет себя в надлежащий момент, но не имеет места своего [среди живущих]» [145].
Как некто одновременно может существовать и в вечности и во времени, прекрасно иллюстрирует история смерти великого дзен-учителя Ма (Master Ма). В возрасте восьмидесяти лет он однажды тяжело заболел и буквально за сутки до его кончины пришел к нему настоятель его монастыря и спросил: «О почтенный учитель, как вы чувствуете себя в эти последние дни?». Ма ответил ему: «Будда с ликом солнечным, Будда с ликом лунным». Вильгельм Гундерт (Wilhelm Gundert) объясняет, что это отсылка к отрывку из так называемой Третьей Сутры Имени Будды (Third Sutra of the Name of Buddha), где говорится в церемонии двенадцатого месяца года: «И увидел я там Будду с лунным ликом. Срок жизни этого Будды с лунным ликом один день и одна ночь. За уходящим Буддой с лунным ликом снова увидел я Будду с ликом солнечным. Срок жизни этого Будды полных тысяча восемьсот лет. Следует, таким образом, расценивать слова Мастера Ма как отсылку к этим двум гетерогенным системам — одной бесконечной, другой — ограниченной пространством и временем. Но они обе называются „Буддами“, будучи лишь разными гранями Единого Целого» [146]. Спустя один день и одну ночь Ма умер. Смертная его часть (лунный образ) ненадолго пережила его, но другая, архетипическая часть, существовала гораздо дольше, скрывая за собой вечное и неизменное ядро; об этом Ма не сказал, потому что человек неспособен выразить это.
В каком-то смысле — я упоминала об этом в начале работы — прояснить проблему времени и не-времени поможет вот такая диаграмма.
Можно сравнить время с вращающимся колесом: наше обычное время, которое осознает эго, будет в данном случае внешним кругом, движущимся быстрее остальных. Следующий ближе к центру круг — это эоническое время, постепенно замедляющееся по мере приближения к центру; идею эонического времени отражают платоновский Год и ацтекская концепция солнц-эпох времени, что длится бесконечно дольше обычного. Следующий, меньший круг представляет illud tempus Мирчи Элиаде, находящееся буквально на грани между временем и не-временем, и является «экстратемпоральным моментом творения». Стоит оно между невыразимостью вечности и истоками эонического времени, последнее же — колоссально медленное движение архетипов. В центре всего находится дыра, пустота, лишенная движения ось колеса, остающаяся неизменной за пределами времени. Это и есть Дао, лежащее за гранью ритмов Инь и Ян.
Есть здесь нечто бесформенное.
Бывшее прежде Небес и Земли,
Безмолвное и сути лишенное,
Независимое и неизменное,
Всепоглощающее и неисчерпаемое [147].
Оно абсолютно пусто и безмолвно:
Оттолкнувшись к Пустоте,
Придешь немедля ты к Молчанию.
…
Это возвращение к сути, что зовем мы Безмолвием,
Ибо Дао вечно и тот, кто постиг его,
Даже тела лишаясь, в вечности пребывает [148].
В западной мистике тоже был известен этот момент выхода за грань времени и соединения с трансцендентным Богом. Мейстер Экхарт
[117], один из глубочайших мистиков, в частности, писал: «Апостол Павел сказал: „На исходе времен Бог послал Сына Своего…“ Этот исход дня есть то время, когда истекает день… Определенно, рождение это случилось, когда времени не было, ибо ничто так не препятствует рождению, как время и творение.
Очевидно, что время не влияет ни на Бога, ни на душу человеческую. Если же затронет время душу, она не будет более душой. Если Бог будет затронут временем, перестанет он быть Богом. Отсюда истинно, что если время затронет душу, то не сможет родиться в ней Бог. Душа, постигшая Бога в себе, должна выйти за пределы времен и само время должно убежать ее [149].
Предположим, что некто имеет мудрость и силу подвести итог всему сделанному за все время шести тысяч лет, включая все, что будет до конца времен — это и будет исходом времени. Душа в этом моменте вечности через Бога в себе постигнет все сущее новым и чистым взором» [150].
Но от вневременного Бога исходят «лучи славы», творящие вечное и преходящее настоящее — следовательно, Бог одновременно есть и покой и постоянное движение.
Примечания.
1. Cf. J.T. Fraser (ed), The Voices of Time (New York: Braziller, 1966), and J. T. Fraser and N. Lawrence (eds.), The Study of Time: Proceedings of the First (Second, Third) Conference of the International Society for the Study of Time, 3 vol. s. (Heidelberg & New York, 1972, 1975, 1979). Cf. also J.T. Fraser (ed.). Of Time, Passion and Knowledge (New York: Braziller, 1975); G.J. Whitrow, The Natural Philosophy of Time (London & Edinburgh, 1961); J. B. Priestley in Man and Time (London: Aldus, 1964); F. Le Lionnais, «Le Temps», Serie Science no. 2 de l’Encyclopedie essentielle (Paris, 1959).
