6. Проблема методологического подхода к синхронистичности.
Прежде чем обсуждать проблему постижения подвидов, относительно редких и случайных явлений синхронистичных событий, мне кажется более важным или скорее более осуществимым обратиться к математическому подходу к более общему фактору: эквивалентности смысла между психическим и физическим процессом, когда наблюдатель получает возможность осознать tertium comparationis
[247]. Вопрос стоит так: можем мы каким-либо образом измерить психологическое переживание «смысла»?
[248]
Как заметил Юнг [40], до сих пор психологи лишь приблизительно определяли интенсивность реакций. Они пользовались для этого «функцией чувства», которая заменяет точные измерения в физике. Но «психическая интенсивность и степень ее выраженности указывает на количественный процесс. Тогда как психологические данные по сути своей качественны, они также обладают некой скрытой физической энергией». Если эти количества можно будет измерить, то масса и скорость окажутся вполне уместными концепциями для описания психики в той мере, в какой она проявляется во времени и пространстве. Похоже, что самые тесные связи психических процессов с материальными явлениями относятся к области метафизики. Но как нам подобраться к этой связи?
Мне кажется, что это невозможно при помощи существующих математических методов, поскольку наше использование численных элементов и их абстракций по природе своей чисто количественное и потому подходит для исследования смысла не лучше, чем черно-белый фильм для передачи цвета. Но это преимущественно количественное использование натуральных чисел — особенность западных представлений. В Китае числа редко используют таким образом, они прежде всего используются как качественные инструменты порядка. Согласно Гране (Granet) [41], китайцы использовали числа не как количества, а как многозначные эмблемы или символы, служащие для выражения качества определенных совокупностей фактов и их внутренней иерархической упорядоченности. Числа, с их точки зрения, обладают описательной силой и потому служат как упорядочивающий факт для «des ensembles concrets qu’ils paraissent specifier par le seulfait qu’ils les situent dans le Temps et I’Espace» [42] (совокупности конкретных объектов, которые квалифицируются своим положением во времени и пространстве). В китайском мышлении существует эквивалентность между сущностью вещи и ее положением в пространстве-времени. Эта эквивалентность может быть выражена только числом [43], ведь числа характеризуют расположения, а не количества
[249], но эти качественные расположения (вроде наших законов природы) также представляют «постоянные связи вещей» [44]. Более того, китайское мышление также больше заинтересовано в синхронистичности, а не в каузальности
[250], т. е, они наблюдали совпадение событий в пространстве и времени, осознавая, что это не просто случайность. А именно, они обозначают особую взаимозависимость объективных событий среди них, как и субъективное (психическое) состояние наблюдателя или наблюдателей [45]. Юнг говорит:
«Как каузальность описывает последовательность событий, так и синхронистичность для китайского мышления связана с совпадением событий. Каузальная точка зрения рассказывает нам драматическую историю о том, как появилось D. Оно зародилось от С, которое существовало до D, а С, в свою очередь, отпрыск В и т. д. Синхронистичная точка зрения, с другой стороны, пытается произвести столь же осмысленную картину совпадений. Как случилось, что А’, В’, С’, D’ и т. д. появились одновременно в одном месте? Похоже, в первую очередь потому что физические события А’ и В’ того же качества, что и психические события С’ и D’ и более того, потому что они представители одной и той же моментальной ситуации
[251]. Ситуация, как считается, представляет отчетливую или понятную картину».
Используя двоичные числа, но с учетом объясненной выше идеи, китайцы изобрели технику И-Цзин (Книга Перемен), чтобы посредством чисел постичь эквивалентность физической и психической систем. То, что Коста де Борегар говорит о современном физике-экспериментаторе, стоящем перед космосом, как игрок в кости, который в конечном счете получает эмпирическую информацию из того, что последовательные «броски кости» открывают ему о вселенной, законы которой по сути своей случайны [46], уже было известно китайцам, ведь они давно собирали информацию о синхронистичности при помощи такого «броска кости».
Согласно Ван Фучжи (Wang-Fu-Chih, 1619–1692). все существование — это континуум, который самоупорядочивается. У него нет проявленного облика, и потому его нельзя наблюдать при помощи органов чувств, но его внутренний динамизм является в обликах, структура которых сопричастна структуре континуума. Эта идея о непредставимом континууме, содержащем скрытые образные структуры, образует точную параллель юнговской концепции unus mundus. Образы в континууме Ван Фучжи образуют шестьдесят четыре базовых символических ситуации И-Цзин. Поскольку они упорядочены и потому сопричастны миру чисел, их можно постичь при помощи численной процедуры, которая работает, только если проведена искренне
[252].
