Итак, вкратце: одним людям были навязаны чуждые им верования, а другие по наследству или в результате политических интриг заняли высокое положение в политизированной церковной иерархии, хотя не были достаточно духовными людьми; браки заключались по расчету и подчинялись общественным и политическим принципам, на что давалось благословление духовенства в соответствии с обрядами, которые называли священными таинствами; любовь становилась для людей несчастьем или так называемым смертным грехом, то есть супружеской изменой, что каралось смертью. Именно это необходимо учитывать при чтении эпизода с любовным напитком из «Тристана и Изольды» Готфрида Страсбургского. Это был, конечно, несчастный случай; и когда служанка Брангена, которой было поручено хранить любовный напиток, понимает, что случилось, она идет к Тристану и с ужасом говорит ему: «Ты выпил собственную смерть».
И он отвечает: «Значит, на то была воля Божья… И если Изольда – это моя смерть, то я с радостью приму смерть вечную»3. То есть он готов принять не только смерть физическую, на которую его обрекают Церковь и общество, в качестве наказания за любовь, но и смерть вечную, в адском огне. Такое мужество и душевная стойкость перед лицом вечных страданий являются доказательством героизма любого человека того времени, который хотел бы жить по-своему. И это говорит нам о силе и мужестве влюбленного в любую эпоху. Как объявил Майстер Экхарт: «Любовь не знает боли». Срединный путь, по которому идет тот, кто, как герой поэмы Вольфрама, «пробивает середину», нелегок, и идущий должен пренебречь не только мнением окружающих, но и самого Бога. И вот еще о чем говорит мистик Экхарт: «Последнее свершение человека заключается в том, чтобы отказаться от Бога ради самого Бога»4. А Лао-цзы пишет: «Если ты можешь выразить Путь (Дао) словами, то это уже не Путь (Дао)»5. Если Бога можно назвать и познать с помощью слов, то это уже не Бог, а его противоположность – дьявол, и от этого нужно отказаться, следуя срединным путем, к древу у источника, где поют белоснежные птицы.
Итак, в Бесплодной земле люди делают то, что, по их мнению, необходимо для жизни, но они поступают, не подчиняясь спонтанному жизнеутверждающему импульсу, а просто послушно и даже с рвением исполняют свой долг, потому что именно так многие и живут. Вот что разглядел Т. С. Элиот в Бесплодной земле XX века; вот что привиделось Вольфраму фон Эшенбаху – источнику вдохновения Элиота – в Бесплодной земле XIII века.
Именно это выражается в образе раненого короля Грааля по имени Анфортас в поэме Вольфрама, чье имя, как мы уже выяснили, на старофранцузском означает «расстроенное здоровье». Он юн и хорош собой, но он унаследовал, а не завоевал свой титул и роль хранителя высшего символа духовности. Именно по-юношески, по велению сердца скачет он однажды на своем коне к замку Грааля с боевым кличем «Любовь!», который соответствует его природе, но не отвечает духу Грааля. Духовная роль, выпавшая на долю Анфортаса, так сказать, исполняется им формально и поверхностно, а не по его воле. И пока он несся во весь опор, то заметил, как из ближайшего леса ему навстречу выехал рыцарь-язычник. Анфортас выхватил свое копье. Они сошлись в схватке, и язычник был убит. Но Анфортас был тяжко ранен, копье противника оскопило его. Отравленный наконечник копья с надписью «Грааль» застрял в ране.
Смысл образа раны в версии Вольфрама в том, что в современной ему Европе человек не мог действовать спонтанно, по велению собственного сердца. Природа в образе рыцаря-язычника из лесной чащи, стремящаяся к самовыражению, что символизировала надпись «Грааль» на его копье, была повержена христианином, но его собственная природа подверглась разрушению. Поскольку в Средневековье с христианской точки зрения дух не считался частью природы, а противостоял ей (поскольку природа несла в себе разрушительное влияние первородного грехопадения в Эдемском саду), вместилищем духа была Церковь, а не греховное сердце человека. Более того, Церковью управляли искушенные политики: их Альбигойский поход уже был начат в 1209 году, вскоре появится их инквизиция (основана в 1233 году). Согласно церковному учению, дух и природа противостоят друг другу: духовная жизнь не способствовала процветанию и свершению того, что было заложено в природе, а отрицала эту природу. В этом и заключается смысл образа Бесплодной земли в поэме Вольфрама: ценности унаследованной людьми их собственной духовности находились в разительном противоречии с самой природой.
Страдающий от раны юный король Грааля возвращается в свой замок, где присутствие волшебного камня – lapis exilis – сохраняет в нем жизнь, но его рану излечить не может. Как пишет Вольфрам: «Он не мог ни ездить верхом, ни ходить, ни стоять: он мог лежать, прислонившись к чему-нибудь спиной, а сидеть не мог»6. Элиот вторит ему: «Здесь никто не может ни лежать, ни сидеть»7.
Обитатели заколдованного замка пребывают в безутешной печали в ожидании того, кто по собственной воле, повинуясь порыву своего благородного сердца, произнесет слова, которые снимут заклятье.
Наведение чар и их разрушение
Источником «Бесплодной земли» Т. С. Элиота была знаменитая книга Джесси Лейдлей Вестон «От ритуала к роману», которая вышла в 1920-е годы. В этой книге она высказала мысль, что легенда о Граале – и, безусловно, все легенды о короле Артуре – восходят к кельтским мифам (сложившимся в период римского владычества в Британии), в которых явственно прослеживаются темы мистических культов. И хотя ее теория вызывала некоторые возражения, по большому счету они не были слишком серьезными. Ее теорию можно до некоторой степени развивать и дополнять, но в целом она верна. Рыцари и дамы романов о короле Артуре – это, безусловно, кельтские боги и богини, которых нарядили как обычных людей. И это еще один способ донести идею, что внутри каждого из нас живут боги.
Итак, особую роль в истории о Граале играют колдовские чары и освобождение от них, что является очень распространенным мифологическим мотивом.
На традиции трубадуров оказали значительное влияние суфии – поэты-мистики из Персии и мусульманских стран на территории Испании. А самое значительное произведение этого направления – по крайней мере для массовой культуры – это «1000 и одна ночь».
В этих замечательных сказках есть потрясающие примеры того, что составляет предмет нашего исследования. Очень напоминает историю о Граале «Сказка о Джу даре» и его братьях. В ней рассказывается о благородном человеке; из нее мы узнаем, что тема колдовства и освобождения от него возникает не только в романах о короле Артуре. В сущности, события в сказках цикла «1000 и одна ночь» и эпизоды из романов о короле Артуре часто происходят в одну и ту же эпоху. Два мира – мусульман и средневековых рыцарей-христиан – тесно взаимодействовали друг с другом, и не только во время крестовых походов в Святую Землю, но и в Испании, где христиане пытались отвоевать у мусульман то, что было ими захвачено в 711 году (удалось лишь в 1492-м). Вся история средневековой Испании связана с взаимодействием мусульманского и христианского миров. А в Южной Италии и на Сицилии, при дворе Фредерика II, оба мира особенно тесно соприкасались. Здесь пересекались не только теологические рассуждения и понятия, подвиги рыцарей и социальные контакты, но еще философия и фольклор.
