* * *
После завтрака мы улетели на работу. Меня сахир Арнар передал с рук на руки сахиру Нейта и еще двум обнаружившимся женщинам, с лицами, говорящими о преклонном возрасте, и телами тренированных бойцов, и уехал на все том же лифте, причем, кажется, вниз.
Сахир Нейта, едва Тень нас покинул, низко поклонился и представил мне женщин как сахиру Охру и сахиру Дайну. Выглядел при этом сам мужчина как побитая собака, поэтому я спрашивать ни о чем не стала, но, едва вошла в свой кабинет, вызвала саи Кейри.
Гипотетическая начальница забежала ко мне мгновенно с самым заинтересованным выражением на лице, но сказать что-либо не успела — едва я подключила свой сейр к сети, позвонила начальница уже реальная.
Барбара Тейн выглядела взволнованной, ее черные, всегда гладко зачесанные назад волосы сегодня были распущены и, кажется, даже не причесаны толком, в глазах застыл вопрос, который Барб и задала, едва связь установилась:
— Картнер, как?
— Что «как»? — не поняла я.
Заместитель Полиглота посидела, пристально глядя на меня, затем сдержанно сообщила:
— Вчера в течение часа после нашего разговора Багор привез человека в Институт Мозга. Энирейца, Картнер. Четверо наших сегодня вернулись на работу. Остальные вернутся в течение недели. Мозг восстановлен полностью.
Я, не успевшая сесть до нашего разговора, медленно опустилась на стул. В голове прокручивались слова сахира о том, что медицина Рейтана на порядок выше танаргской, как, впрочем, и технологии программирования сознания, но в то же время я просто понять не могла… как.
— Дело утрясал Багор, — продолжила Барбара, — всю ответственность он взял на себя. Естественно, энирейского спеца не допустили бы к специалистам S-класса, но у гражданских повреждения были необратимы, по нашим меркам.
Она растерла лицо, выдав разом и тот факт, что ей явно не довелось поспать этой ночью, и жуткую нервозность, и хрипло добавила:
— Это что-то запредельное, Картнер. Наши медики объяснить не могут. Мы сейчас пробиваем возможность допуска энирейского специалиста к Полиглоту, но там уровень секретности, ты понимаешь.
Я понимала.
Барб повторно растерла лицо, тяжело вздохнула и отчиталась уже по делу:
— Команду набираем. Если тестирования не выявят отклонений, ты получишь уже частично подготовленных Гилбеном, чтоб он гнил, урод, людей.
И она отключилась.
Я посмотрела на заинтересованно прислушивающуюся саи Кейри, и женщина призналась:
— Специфичная терминология, я поняла процентов двадцать. Кто-то болел?
— Им повредили память, — тихо пояснила. — Полностью перестала работать долгосрочная, подверглись разрушению нейронные связи.
— Упаси Ка-ю! — испуганно выдала саи Кейри. — Какой ужас! А вы что-то хотели, сахтини Лея?
Все еще несколько потрясенная сообщением Барбары, я осторожно, стараясь не привлекать внимание двух стоящих в коридоре женщин, шепотом, хотя точно знала, что там через толстенные двери они не услышат, спросила:
— А это кто?
— Ваша новая охрана, — беззаботно ответила саи Кейри. — Это нердки, в их народе женщины, перешедшие в возраст, не способный заинтересовать мужчину, получают свободу выбора. Счастливые! — Последнее слово прозвучало с нескрываемой завистью.
Я, отклонившись вправо, чтобы из-за присевшей на край моего стола начальницы внимательнее глянуть на женщин, поняла, что возраст там был очень приличный, я бы сказала, лет шестьдесят. В связи с чем и возник вопрос:
— А во сколько лет женщина переходит в возраст, не способный заинтересовать мужчину?
— Зависит от конкретной народности, — пожав плечами, ответила женщина. — У кого-то восемьдесят, у кого-то — восемьдесят пять.
В полном изумлении я воззрилась на саи Кейри.
— Что? — спросила она. — Вас интересует, сколько им лет?
Ну, в общем-то, да, если честно.
Саи обернулась, посмотрела на обеих женщин, которые своей мускулатурой пугали даже сидящих у самых моих дверей псов, и, вновь повернувшись ко мне, сообщила:
— Той, что слева, — лет девяносто, нердке справа я бы дала все сто двадцать — выглядит опасно, даже на мой непрофессиональный взгляд. Они сахиры, то есть у них возраст оставляет отпечаток лишь на лице, везет, да. Но, к сожалению, равноправие сейчас существует только у нердов.
— Относительное равноправие, — заметила я, вспомнив, что свобода у этих женщин все же с определенными условиями.
— Хоть какое-то, — развела руками саи Кейри. — Все лучше, чем рожать до восьмидесяти, терять сыновей, едва им исполнится семь, и не сметь даже заикнуться о судьбе дочерей. Вы бы видели мою мать, когда я прошла отбор и получила место в департаменте внутренних дел — она все священные деревья в округе зацеловала! Отец, правда, злился, но у меня своя квартира после повышения, так что маму я забрала к себе, а предъявлять претензии сахиру Тени, как вы понимаете, никто не рискнет. Так что, говоря откровенно, мне повезло даже больше, чем нердкам.
Шок следовал за шоком.
— Это все мелочи, — саи Кейри вспорхнула со стола. — Вы что-то еще хотели?
— Откровенно говоря, да. — Я с мольбой посмотрела на женщину и попросила: — Можно мне несколько стажерок, если есть свободные?
Задумчиво почесав подбородок, Кейри нехотя сообщила:
— Стажерок дать не могу, к ним не тот уровень доверия, который сахир Арнар обозначил в отношении вас, но могу выделить трех сотрудниц. Подойдет?
— Да, спасибо огромное, я постараюсь отнять у них как можно меньше времени.
— А, расслабьтесь, — саи Кейри направилась к двери, — мы гаэрско-энирейский переводчик уже пятый год составляем, то еще дельце, скажу я вам. Ваш язык — это вообще нечто: примитивный, непонятный, одно слово имеет массу значений, пойди разбери, где какое… Честно, я плюнула на это дело еще три года назад, но девчонки молодцы, упорно продолжают работать, так что время вы у них не отнимете точно.
* * *
После ее ухода я вновь перенеслась мыслями к ситуации вокруг коллег из языкового управления и, собственно, поразмыслив, пришла к тем же выводам, что и Барбара — это точно было дело рук сахира Тени.
Потратив еще секунд тридцать на сомнения, я прокрутила контакты на сейре, дошла до «любимого» и нажала на вызов.
Секунд десять никто не отвечал, затем экран мигнул и «обрадовал» меня протяжным стоном на заднем плане и стремительно натягивающим рубашку сахиром Арнаром на переднем.
Я замерла.
В памяти отчетливо возникла картинка моей спальни, стон моей лучшей подруги и Гилбена, с наслаждением вбивающимся в ее тело. К горлу подступила тошнота.
— Малыш, ты побледнела, — перестав застегивать рубашку, заметил Тень.
