— Полиглот мог просто… к примеру, просто выйти на пенсию? — нервно задал вопрос Арнар.
Вообще нет, я не знаю, в принципе, никого, кто вышел бы на пенсию, но меня вдруг совершенно иной момент заинтересовал:
— А почему ты нервничаешь? — спросила я, облизывая ложку.
— Ты сейчас шутишь, да?! — Саттард уже даже не нервничал, он откровенно психанул: — Ты из-за него плакала, а эта гнида жив!
Замерла, не долизав ложечку. Под возмущенным взглядом положила ложку в вазочку, поставила вазочку на стол, отодвинула от себя и посмотрела на сахира. Смущенно посмотрела. Потом, собственно, вспомнила, из-за кого я плакала, и воззрилась на Арнара уже возмущенно.
— Ладно, тему закрыли, — мгновенно решил он.
И ушел к холодильнику. Открыв его, постоял, несколько секунд вглядываясь в нутро хладохранилища, а потом резко, с несдерживаемой злостью, захлопнул дверь, развернулся ко мне и почти прорычал:
— Ты вообще хоть что-то понимаешь в происходящем?!
Объективно говоря — нет. Но что я точно могла сказать — я была искренне рада, что Полиглот жив, рада настолько, что практически забыла о некоторых аспектах случившегося. Но теперь уже определенно вспомнила!
— Ты о том, что объявил меня самоубийцей? — поинтересовалась я.
И Саттард снова ушел от ответа, открыв холодильник. Некоторое время он доставал оттуда продукты, складывая все на полусогнутую руку, затем с яйцами, сыром, мясом и зеленью направился к плите и невозмутимо спросил:
— Если Полиглот жив, на кой ему преемник, Лея?
— Ты хорошо уходишь от ответов, — заметила я, поднимаясь.
После чего подошла к Арнару, застывшему от моих слов, отобрала сыр, с победным видом вернулась за стол и, кромсая круг на ровные дольки, продолжила:
— И как долго ты собираешься меня здесь держать?
Я поднесла кусочек сыра к губам, вопросительно глядя на Саттарда.
— Тебе не понравится ответ, — едва слышно произнес он и развернулся к плите.
Нервно доедая сыр, я проследила за тем, как Тень нарезает мясо тонкими ломтями, как обжаривает с двух сторон, как заливает их взбитыми яйцами и посыпает омлет зеленью, и также тихо сказала:
— И все же я хотела бы его услышать.
И не услышала ни-че-го.
Арнар дожарил наш ужин, распределил по тарелкам, сел за стол, подав мне меньшую раза в четыре порцию и вилку, нарезал хлеб и принялся есть. Молча.
Пристально глядя на него, поковыряла омлет вилкой, я уже, в принципе, наелась, мне мусса и сыра вполне хватило, но, съев еще пару кусочков мяса, хотела было продолжить и… не стала ничего говорить, пока Тень ел.
А ел он быстро и зло, не глядя на меня и явно торопясь все съесть, прежде… чем я скажу хоть что-то. Или скажет он.
Он и сказал.
Едва доел, отодвинул от себя пустую тарелку и столовые приборы, поднял на меня усталый взгляд и произнес:
— Всегда.
— Всегда что? — переспросила, так же устало глядя на него.
— Буду держать тебя здесь, — честно ответил мне третий правитель Рейтана.
Не отводя взгляда, не испытывая сомнений или угрызений совести, не считая себя виноватым даже в малейшей степени.
— Ты понимаешь, что это ненормально? — прямо спросила я.
Сглотнув, он глухо ответил:
— Понимаю.
Помолчал, все так же глядя на меня, затем еще тише добавил:
— И одновременно с этим я ясно осознаю, что совершаю самый правильный поступок в своей жизни. Самый логичный. Самый рациональный. Самый… — сглотнул, — все же «правильный» наиболее подходящее определение.
— Это объявить меня самоубийцей было правильным? — зло спросила я.
— Присвоить тебя себе было правильным, — уточнил он.
Мы посидели, глядя друг на друга.
Впервые за все время, что я находилась в его доме, мы сидели не рядом, а через стол. Стол вполне можно было признать лишь метафорой всего того, что сейчас стояло между нами, в принципе.
— Спасибо, что сообщил мне о Полиглоте, — наконец, выговорила я то единственное нормальное, что сейчас была способна выговорить.
Никак не отреагировав на эту фразу, Тень сказал:
— Я накупил тебе украшений. Под цвет твоих глаз.
— Можешь оставить их себе, — сухо ответила я.
Он все понял правильно, но все же счел необходимым уточнить:
— На память?
— Именно так.
Теперь между нами был не только стол, но еще и фактическое объявление войны с моей стороны, впрочем — он первый начал. И был явно не слишком доволен этим фактом. Помолчав, пристально изучая взглядом мое лицо, заметил:
— Знаешь, плохой мир всегда лучше хорошей войны.
— Знаю, — кивнула я, — но ты выбрал войну.
Арнар продолжал все так же смотреть на меня, явно ища выход из создавшегося положения. Выходов было полно — достаточно было просто связать меня с моим руководством, но сахира это явно не устраивало. Он искал другие варианты. И спустя несколько секунд практически нашел:
— Мы скрываем факт твоего существования в адекватном состоянии, но ты начинаешь готовить программу обучения для дипломатов, — предложил он.
Без одобрения руководства? Без связи с командованием? Совершая фактически прямое нарушение приказа покинуть Рейтан?
— Нет, — ответила я.
Сжав челюсти так, что едва не раздался скрежет, третий правитель Рейтана попытался зайти с другой стороны:
— Сообщение о твоей смерти выгодно по всем параметрам — тебе не будет мешать герхарнагерц, мне не придется оправдываться перед Тейнаром.
Возмущенно глядя на него, все же не выдержала и заметила:
— Я, возможно, и наивна, но не до такой же степени!
— До такой, — криво усмехнувшись, уведомил сахир, — поверь — именно до такой, ты ведь сама отказалась от статуса дипломатической неприкосновенности.
И посмотрел на меня практически с нескрываемой насмешкой. Я мрачно посмотрела в ответ. Насмешка исчезла полностью, сменившись мрачным напряжением. Напряжением, которому я едва ли могла найти определение.
— Ты непоследователен, — заметила осторожно.
Сахир вздохнул и ничего не стал говорить.
— И, — продолжила я, — мне показалось, что вопрос с сахиром Светом уже решен.
— Отчасти, — нехотя признался Арнар. — Я обвинил его в сговоре с Танаргом и использовании танаргских технологий на энирейцах, он самоустранился от должности на период расследования, оставив в качестве преемника прежнего второго правителя Рейтана — своего отца.
