– Помогаю Джей-Джею, – словно прочитав мои мысли, проговорила Шерил. – Ему срочно нужна куртка, бог его знает зачем, а сам он занят… ну, скажем, у моего дорогого брата сегодня много дел. Поэтому… хэштег «двойняшка_спешит_на_помощь».
Мне по-прежнему казалось, что она что-то скрывает, но надо отдать ей должное – врать Шерил умеет. Но к чему на нее давить? Тем более что у меня самого дел полно.
– Семья – это главное, Арчик.
Ее глубокие карие глаза смотрели прямо на меня. И голос прозвучал как-то особенно страстно.
– Согласен.
Страстность – вообще главная черта Шерил. И тем не менее…
– Кстати, о семье. Бегу к Поупу. Нужно забрать кофе и завтраки для папы и некоторых его сотрудников.
– Занятно, а я как раз оттуда. Там было так оживленно, несмотря на ранний час. Но ты разминулся со своим названым братом и его папашей, раз уж мы заговорили об этом. Впрочем, они с отцом даже не пересеклись.
– Джагхед был у Поупа?
Не знаю, почему я так удивился. Джагхед практически живет в этом кафе. На какое-то мгновение меня охватило чувство вины; я не знал всех подробностей, но у Джагхеда дома дела шли неважно. А ведь раньше мне было бы известно об этом все. И кажется, мы собирались провести праздник вместе? Черт, я совсем забыл об этом, когда мы с Джеральдиной договоривались поехать на реку. Нужно будет бросить ему эсэмэску. Вот вам и «хороший мальчик» – в последнее время я что-то перестал соответствовать своему званию.
Тут до меня дошел смысл сказанного.
– Ф.П. был у Поупа?
Уж кто-кто, а отец Джагхеда никак не мог похвастаться репутацией «жаворонка». Он классическая «сова».
Шерил пожала плечами:
– Я слышала мотоцикл, видела куртку, но не вникала в происходящее. Мне было некогда, я только пересеклась с Джей-Джеем. И вообще, разве отец Джагхеда не работает на твоего отца?
– Ага…
Ф.П. и мой отец вместе основали фирму, которая теперь называется «Эндрюс Констракшн». Тогда они были партнерами по бизнесу. Теперь же Ф.П. просто работал на папу. Но папа никогда не рассказывал мне, почему так вышло.
Может быть, мы оба скрываем друг от друга гораздо больше, чем мне хотелось бы думать.
Внезапно у Шерил зазвонил телефон, и наш разговор прервался. На рингтоне у нее стояла песня «Порви ее в клочья» группы «Блонди» (она настолько соответствовала характеру Шерил, что я едва не расхохотался, но, заметив, с каким лицом она смотрит на экран, мгновенно передумал). Поспешно отвернувшись, Шерил помахала мне пальчиками на прощание и ушла, как я предположил, чтобы поговорить без свидетелей.
Эхо в холле разносилось словно по спирали – так же, как Мус Мейсон подает мяч.
Мысли о футболе все время вертелись где-то на краешке моего сознания. Как только начнутся тренировки, все неизбежно узнают о том, что я занялся музыкой. Эти два мои увлечения будут мешать друг другу. Музыка отвлекает от футбола. Мне не хотелось думать об этом, но я просто не мог не думать.
Я вышел из школы через заднюю дверь, как и вошел, и зашагал мимо – вы, наверное, уже догадались – футбольного поля. Это была часть меня, которую я не смог бы забыть никогда, никогда.
Да и не хотел я о ней забывать, не хотел бросать игру в команде. Просто я устал от того, что при мысли обо мне в голову окружающим сразу приходит американский футбол и больше ничего. Особенно изматывало понимание, что я ничего не могу изменить.
Но Ривердейл – типичный американский городок, а в типичном американском городке про американский футбол в школе не забудешь. Как и про все связанные с футболом конфликты. Поэтому первое, что я увидел, выйдя из школы на яркий свет уже раскочегарившегося солнца, было наше поле. Широкое зеленое футбольное поле, в котором я каждую травинку на ощупь знаю.
И кто-то утыкал все поле пластиковыми вилками.
Белые пластиковые вилки торчали ручками вверх по всему полю. Они были расставлены ровными рядами на расстоянии в два дюйма друг от друга, словно пластмассовые солдатики. Безумие какое-то. Я моргнул, чтобы убедиться, что мне это не чудится.
Нет, не почудилось.
Наверное, не один час трудились, чтобы так густо утыкать поле вилками. И столько же часов уйдет на то, чтобы их вытащить.
Я сразу понял, чья это работа. На такое способны только «Вороны» из средней школы Бакстера в Гриндейле – главные соперники «Бульдогов» Ривердейла.
От одного взгляда на эти ряды вилок у меня упало сердце. Да уж, у «Воронов» с дисциплиной все в порядке. Постарались на славу. Как только тренер Клейтон узнает об этом, он немедленно погонит всю команду в поле на сбор вилок. А Реджи? Наверняка потребует от всех срочно придумать, как в ответ разыграть «Воронов».
Но у меня не было ни времени, ни желания заниматься ни тем ни другим.
Наверное, «хороший мальчик» Арчи сразу побежал бы докладывать тренеру о том, что случилось. Может даже, сам собрал бы всех, повел себя как настоящий «командный игрок».
Но кажется, во мне оставалось все меньше от «хорошего мальчика», которым я когда-то был, потому что я не собирался никому ни о чем говорить. Ведь, как известно, инициатива наказуема, а уборка вилок не входила в мои ближайшие планы.
Я себя просто не узнавал.
И я был настолько выбит из колеи мыслями о футбольном поле, о папе и о секретах, которые у нас появились друг от друга, что едва не проморгал кое-что еще, происходившее на школьном дворе. На том краю поля, где заканчиваются трибуны и висит табло…
Там кто-то был… какие-то люди…
Может, мне просто мерещилось, может, у меня в голове была каша из миллионов мыслей, которые думались все одновременно. Но похоже, что… это Кевин Келлер прислонился к алюминиевой стойке? Да, точно Кевин. И он определенно был не один.
«Неужели у Кевина появился парень?» Вряд ли, но с ним все же кто-то был. Кто-то, кого я узнал. Вообще этого парня трудно не узнать. Если у тебя прозвище Мус, тебя любой узнает.
От: JJBlossom@MapleFarm.net
Кому: BombshellC@MapleFarm.net
Тема: сестренка
Я хотел написать тебе, снова поблагодарить за всю твою помощь в подготовке побега. Ты права насчет «чутья двойняшек» – мы знаем мысли друг друга почти так же хорошо, как свои собственные. Но ты даже представить себе не можешь, насколько важна была для меня твоя неизменная поддержка все это время бесконечных интриг, мучительного вранья и прочей ерунды. Я не могу уехать, не попрощавшись с тобой как полагается, не объяснив, почему, собственно, мне оставалось только бежать. Ты не скрывала, что не одобряешь мои отношения с Полли; и не ты одна. Если бы ты только знала, как мне было больно от твоего недовольства, – куда больнее, чем от непримиримости мамы и папы. Может быть, ты не доверяла Полли по другим причинам, не таким меркантильным, как у родителей? Мне остается лишь гадать. Возможно, тебя задевало ее влияние на меня – мои вкусы, интересы, пристрастия.
