Руководство «Блоссом мэйпл фарм» целиком и полностью уверено в том, что после расторжения договора с «Лодж Индастриз» нашу фирму ждет беспрецедентный прирост доходов.
Если у вас есть какие-то вопросы или вам хотелось бы развеять свои сомнения по данному вопросу, пожалуйста, свяжитесь с нами.
С наилучшими пожеланиями,
Кленовый сироп Блоссомов:
«С нашим сиропом все вкуснее, мэм!»
Глава десятая
Джагхед
После кафе Поупа автокинотеатр «Сумерки», наверное, мое второе любимое место в Ривердейле, пусть оно и не служит фоном для мгновений в духе Нормана Роквелла, все же случавшихся в моей безумной жизни. Хотя Джонсы – типичные жители Саутсайда в том смысле, что с деньгами у нас всегда туго, было время, когда я проводил здесь каждую субботу, причем не в качестве киномеханика.
Сейчас это уже трудно вспомнить, но ведь и правда выдавались моменты, когда даже такой неудачник, полуалкоголик и бывший член уличной банды, как мой отец, умудрялся наскрести денег, чтобы усадить всю семью в машину и отвезти на вечерний сеанс в авто-кино.
(Ладно, признаю, Джеллибин пряталась под сиденьем машины, чтобы не платить за нее, и все равно поход в кино был настоящим расточительством для нас.)
Чего-нибудь пожевать мы брали из дома (дешевые чипсы и списанную в магазине давно просроченную колу), а когда фильм начинался, Джеллибин вылезала из-под сиденья. (Сильно подозреваю, билетеры всегда знали, что малышка там, но делали вид, что не замечают ее. Должны же и саутсайдеры иногда расслабляться.) Мы с Джеллибин растягивались на заднем сиденье машины на брошенных нам подушках, а мама с папой держались за руки на переднем сиденье. В эти мгновения они никогда не ссорились. Как будто в закрытой машине целых два часа царила удивительная, альтернативная реальность, в которой каким-то непостижимым образом мы становились лучшими версиями себя самих, – и вели себя друг с другом соответственно.
Да, знаю, знаю, я впадаю в сентиментальность, что для меня вообще-то не свойственно. Но вечера, проведенные в кино, были теми редкими исключениями, когда мы были счастливы все вместе.
Папа перестал вывозить нас в кино задолго до того, как мама с Джеллибин уехали.
Поэтому когда старый Сэл, долгие годы проработавший билетером и управляющим в «Твайлайт», подошел ко мне два года назад и предложил поработать в автокинотеатре через день (ну, то есть через вечер, но вы поняли), причин отказаться у меня не нашлось. Я не испортил бы счастливые семейные воспоминания, превратив место отдыха в место работы, потому что к тому моменту счастливые воспоминания уже изрядно поблекли.
(Вот он, фирменный цинизм Джагхеда Джонса.)
С тех пор… да, это стало моей работой. Но я был рад немного подрабатывать, чтобы время от времени отдавать хоть что-то Поупу в счет долга. И, несмотря на то что моя семья распалась, а счастливые детские воспоминания почти стерлись, кинотеатр по-прежнему казался мне райским местечком. А главное, он стал моим убежищем.
Кинобудка была знакома мне не хуже хлипких алюминиевых стен нашего трейлера. Я помнил наизусть все инициалы, нацарапанные на стенах будки, и часто придумывал истории тех, кого я не знал или с кем не был лично знаком. Запахи парковки перед кинотеатром – сигаретный дым, застарелый попкорн, сырая земля – вызывали у меня условный рефлекс, как у собаки Павлова. Стоило мне вдохнуть знакомые ароматы, и я расслаблялся. В кинотеатре я был настолько счастлив, насколько это вообще возможно.
Больше всего я любил время, когда сеанс заканчивался, – кстати, я почти всегда сам выбирал фильм для показа, и это было одним из главных моих удовольствий, – когда все машины разъезжались и продавцы из бара уходили домой.
Оставались только я и меркнущие образы с экрана, отдельные кадры, заново прокручивавшиеся в моей голове, и приятное чувство завершенности.
И сама работа тоже была мне по душе. Мне нравился металлический скрежет, с которым открывалась коробка с кинопленкой, нравилось потрескивание, когда я скармливал пленку проектору.
Я словно заражался веселым настроением зрителей, которые приехали отлично провести вечер вдали от кинодрамы, разыгрывавшейся в их собственной реальной жизни, и были готовы погрузиться с головой в чужую историю. Да я и сам был готов.
В тот раз мне удалось раздобыть режиссерскую версию фильма с альтернативной развязкой, от которой у всех просто крышу снесет. Разгребая хлам вокруг своего сиденья в кинобудке, я лениво оглядывал стены, по привычке отыскивая взглядом мамины и папины инициалы, хотя знал, что их здесь нет и из воздуха они не появятся, да и папа не склонен к сентиментальным поступкам.
Затем я вышел из будки, чтобы прибраться на парковке. Вообще-то этим занимался Бен, парень, работавший в баре при кинотеатре, но он обычно приходил позже, а уборка почему-то меня успокаивала. Захлопнув дверь, я заметил двух ссутулившихся мужчин, стоящих возле экрана. Оба вздрогнули от громкого хлопка и обернулись, и я понял, что один из них мне знаком.
– Сэл?
Управляющий явился? Это что-то новенькое. И с кем это он беседует? Какой-то тип с сальными волосами, одетый в куртку с нашивкой банды «Змеев» и рваные джинсы, – как будто его прислало кастинговое агентство пробоваться на роль третьего плана для постановки мюзикла «Вестсайдская история».
– Привет, Джагхед! – Сэл издали помахал мне рукой. – Я так, забежал повстречаться кое с кем.
Повстречаться! Можно подумать, у нас тут юридическая фирма или банк, а не автокино. Будто один из героев «Изгоев»
[10] приперся сюда с дипломатом, а не (что скорее всего) с выкидным ножом в кармане.
– Просто дайте нам знать, если будут какие-то новости от Лоджа, – продолжил Змей громким шепотом, как бы давая понять, что мне вообще-то ни к чему слышать этот разговор, но ему все равно.
– Я могу… держать вас в курсе дела, – неловко пробормотал Сэл.
Никогда его таким раньше не видел. «Твайлайт» и для него были вторым домом – куда более счастливым местом, чем даже для меня.
Они натянуто пожали друг другу руки, после чего Сэл направился ко мне.
– Я смотрю, у тебя все под контролем, Джагхед. – Он и говорил напряженно, слишком отрывисто и неловко. – Конечно, ничего другого я от тебя и не ожидал.
– Конечно. В смысле, это ведь моя работа.
Все равно заняться больше нечем. Не обсуждать же с Дилтоном Дойли его теории о конце света? Нет уж, спасибо. Слишком это напоминает триллер «Роковое число 23».
(Но мысленно я для себя отметил, что нужно уговорить Поупа рассказать о других необычных посетителях кафе.)
