Энни открыла было рот, но Кэм пихнула ее локтем, прежде чем та успела что-либо произнести.
– В общем, мы хотим сказать, – продолжила Кэм, покосившись на Энни, – что тебе надо быть более открытой. Выслушай его.
– Вот именно, – поддакнула Энни.
У меня зажужжал телефон. Выкопав его из сумки, я посмотрела на экран.
– Уф… Грейс хочет, чтобы я забрала кое-какие наряды из «Барнейс» для съемок. Не самое удачное время.
Работа стажера никогда не заканчивается.
– А разве они не могут, ну типа ассистентку нанять, чтобы она этим занималась?
– Так я и есть ассистентка. – Я вздохнула. – Приятного мало, зато я работаю с самой Ее Величеством Грейс Коддингтон. Я ее секретарь-референт, девочка на побегушках.
Придется вызывать такси – Uber, конечно, – чтобы привезти маме кофе еще горячим и успеть в «Барнейс» забрать все, что нужно Грейс.
Я махнула рукой официантке, и она тут же принесла заказ: из-под крышечек картонных стаканчиков вьется пар, белая коробка с выпечкой перевязана бечевкой.
– Не волнуйтесь, леди, на четыре все остается в силе. К началу вечеринки достигнем максимального уровня гламура. А что касается остального… Ну что тут скажешь, лапулечки? Надо все хорошенько обдумать. Может, вы в чем-то и правы.
– Так ты подумаешь об этом? – спросила Кэм.
На ее лице читалось сомнение, но при этом еще и какая-та странная надежда. Непонятная заинтересованность.
– Подумаю. Но пока… пусть это останется между нами. Наверное, Нику будет неприятно, если он узнает, что я это с вами обсуждала.
Энни жестом изобразила «рот на замке»:
– Это будет нашим маленьким секретом.
– Отлично.
Чмокнув обеих на прощание, я в глубокой задумчивости отправилась обратно в «Дакоту».
«Надо быть более открытой».
Похоже, это хороший совет. Сегодня наша вечеринка. Наш праздник. Может случиться все что угодно.
Кэм:
Никки, ты бы нас видел. Мы не прокололись. Совсем наоборот. Но КАК она может ничего не подозревать?
Ник:
Ну ты же знаешь Ронни. Она у нас пуп земли.
Навоображает о себе всякого, а потом сама верит.
Она ни о чем не подозревает, потому что ей такое и в голову не придет.
Энни:
Карма – та еще сука. Как и Вероника. дождаться не могу, когда начнется вечеринка!
Кэм:
Кстати, о карме. Вы понимаете, что за все это мы, наверное, попадем в ад?
Ник:
Наверное? Да точно попадем. Но знаешь что? Оно того стоит.
Энни:
100 процентов того стоит!
ИЗ ПОЛЕВЫХ ЗАМЕТОК ДИЛТОНА ДОЙЛИ
Кровавая луна
Сегодня мои скауты отправятся в поход с палатками, и мы встретим ночь при свете кровавой луны, – полном лунном затмении, от которого небо расцвечивают грязновато-багровые полосы. И хотя для астрологии это явление ничего не значит, мне кажется очевидным, что это знамение. Жителям Ривердейла хочется верить, что с ними ничего плохого не случится, хотя история не раз доказывала обратное. Зло не исчезает просто потому, что мы отказываемся его замечать. Я узнал об этом еще в раннем детстве.
Отец сказал, что оказывает мне большую услугу.
До этой услуги, до того, как все изменилось и мы поняли, каков мир на самом деле, мой папа и сам был сначала скаутом, а потом, в моем детстве, – руководителем скаутской группы.
Около восьми лет назад мы, как и каждый год до того, собрались на выходные в поход. Но папа не смог пойти с нами; ему пришлось уехать по работе в очень важную командировку. Он попросил дядю присмотреть за мной, и мы все, как и планировалось, отправились в лес неподалеку от Буффало.
В первый день мы зарабатывали скаутские значки: мастерили поделки, стреляли из лука – в общем, занимались всякими простыми делами. Но на второй день нас ждало настоящее приключение – ежегодный спуск по реке на надувных плотах. Мы с дядей сплавлялись на одном плоту.
Зима выдалась долгой и снежной, и потому течение полноводной реки оказалось бурным. Нам приходилось очень стараться, чтобы править плотом. Было очень весело, прямо дух захватывало, но потом…
Потом мы попали на огромную быстрину, о которой наш проводник не знал. Уже через секунду большинство отряда оказалось под водой. Я запрокинул голову, перед глазами у меня все кружилось. Я вопил, звал дядю, но его не было видно. Я еле выбрался на берег.
Мы не смогли даже провести спасательную операцию. У нас и веревки-то не было – никто не подумал, что нужно взять ее в поход. Хороши скауты, ничего не скажешь.
Мой папа… ну, он редко выказывает свои чувства. Но я видел, что он переживает. Папа потерял своего единственного брата. И он не желал лишиться еще и меня… ни за что на свете.
– Сынок, – сказал он, – ты больше никогда не окажешься в ситуации, когда будешь не готов.
Папа говорил совершенно серьезно. Подобное не должно было повториться. Мне следовало научиться быть готовым к любым бедам, неизбежно подстерегающим всех нас.
Так начались мои испытания. Мы проводили вдвоем часы, дни, недели, и папа развивал во мне разнообразнейшие навыки выживания. Я узнал, как вязать узлы, метать нож, определять ядовитые растения, очищать воду. Как заметить подкрадывающегося к тебе хищника – с любой стороны.
Папа даже заставил меня обезвреживать самодельные взрывные устройства – правда у меня ничего не получалось.
– Если бы бомба была настоящей, мы оба погибли бы, – сказал он мне.
– Прости. Я не могу…
Я был тогда совсем еще маленьким. Мне было страшно и стыдно. Я уже не понимал, где реальные происшествия, а где – испытания.
А испытания становились все сложнее. Однажды мы с папой вышли из магазина, и он протянул мне шарф.
– Завяжи себе глаза, сынок.
Мы долго ехали на машине. Час, может быть, два. Я потерял счет времени.
Вонь разогретого на солнце асфальта и выхлопных газов – запахи Ривердейла, запахи города – постепенно исчезли.
Папа привез меня в лес, очень похожий на Свитуотерский лес, куда мы с моими скаутами так часто ходим в походы и куда отправляемся завтра. Он привел меня на поляну и усадил на гнилое упавшее дерево. Я чувствовал, как подо мной слабо пружинит древесина.
