И как же мне стало больно оттого, что второй вариант казался куда более вероятным, чем первый.
И жалко, что я не стукач. Если кто и скажет Фреду Эндрюсу, что у Арчи другие планы на День независимости, то только не я.
– Совершенно нормально. Надо дать ему разобраться в себе. – Голос мистера Эндрюса вернул меня к реальности. – Я даже не стал возражать, когда он сказал, что останется ночевать у тебя накануне праздника. Что тут скажешь? Святой я человек.
– Ночевать?
Я невольно повысил голос. Арчи никогда не оставался у меня ночевать, даже когда мы по-настоящему дружили. У меня дома просто места столько не было.
Откашлявшись, я произнес уже обычным тоном:
– Ну да. Как в старые, добрые деньки, все такое. Подурачимся, будто нам снова десять. Жаль только, что для домика на дереве мы уже великоваты.
Мистер Эндрюс поднял брови.
– Если ты просишь меня построить вам новый домик на дереве, ничего не выйдет. Я тут и так по уши в работе, сам видишь.
– Вижу, вижу. – Помолчав, я глубоко вздохнул. Вот он, момент истины. Нужно наконец решиться. – Кстати о работе… у вас на этом проекте вся команда задействована. А мой отец тут? Что-то я его не видел.
– Твой… отец? – На лице мистера Эндрюса сменились недоумение, удивление… и, наконец, жалость.
У меня упало сердце. Вот оно. Правда, от которой я так старательно прятался.
– Джаг… – мягко начал мистер Эндрюс, и от звука его голоса, от намека на сочувствие в его тоне у меня перехватило горло. – Твоего отца здесь нет.
Я молчал, со страхом ожидая, что он скажет дальше. Мистеру Эндрюсу явно было очень неудобно. Ну и ладно. Не все же мне одному корчиться от неловкости.
– Это… м-м-м… еще одна причина, по которой я рад, что Арчи останется у тебя ночевать сегодня. Твой отец, он… – Мистер Эндрюс словно раздумывал, как ему выразить мысль, и стоит ли ее выражать вообще. Наконец он прямо посмотрел мне в глаза. – Джаг, ты знаешь, у меня с твоим отцом давняя история. Он мне как брат.
Я молчал, не отводя взгляд.
– Но люди меняются, становятся другими, их пути расходятся… и, понимаешь, это печально… видит бог, даже трагично… но не всегда можно это как-то исправить.
Мой папа был мистеру Эндрюсу как брат? Да, это точно. Вот и Арчи был мне как брат когда-то. А мистер Эндрюс был мне как второй отец – надежный, точно сошедший с экрана телевизора отец, который упаковывает тебе завтрак в школу и выгуливает пса. Никогда и ни за что я бы не подумал, что буду вот так сидеть напротив него, понимая, что все – связи между нашими семьями, наша дружба, наше взаимное доверие – истлело.
Слово прозвучало, как пощечина. «Алкоголик». Мы все об этом знали, конечно. Просто не произносили вслух.
Плечи мистера Эндрюса поникли.
– Ты и сам видел. Не знаю, может, дома он это скрывал. Я бы на его месте попытался. Но в какой-то момент скрыть это уже невозможно. Не получается. – Он перегнулся через стол, чтобы взять меня за руку, но я отпрянул. Мы тут не в рекламном ролике реабилитационного центра, мы о моей жизни говорим вообще-то. – Подробности не имеют значения. Типичная история, знакомая очень многим. Ты же знаешь, это болезнь.
– Я знаю, – стиснув зубы, произнес я.
Можно подумать, мне нужны оправдания Фреда Эндрюса.
Можно подумать, тут вообще нужны какие-то оправдания.
– Поэтому, как я уже сказал, я рад, что Арчи сегодня останется ночевать у тебя. Я понимаю… Ривердейл – маленький городок. Слухи тут быстро разносятся. Я знаю, что твой отец не ночует дома, и подумал, что компания тебе не помешает.
На полу трейлера засохло грязное пятно – след чьей-то кроссовки. Я уставился на это пятно, будто в нем крылись все тайны Вселенной.
– Где мой отец, мистер Эндрюс? – тихо спросил я.
– Джагхед… – Он пригладил волосы, встал, посмотрел на меня, снова сел. – Джаг… Я не… честно, я думал, ты знаешь. После того как уехала твоя мама, твой отец стал пить еще больше. Ты, наверное, заметил. На работе он почти не появлялся. А когда приходил, он был слишком пьян, чтобы работать. Мне пришлось его отпустить, Джаг.
– Когда? – Я изо всех сил старался, чтобы мой голос не дрогнул. – Когда вы его уволили? – Это слово кололо мне язык, душило меня.
– В марте, – признался мистер Эндрюс.
В марте. Мой отец был безработным уже несколько месяцев. Он лгал мне. Не в лицо, конечно. Чтобы солгать кому-то в лицо, надо с этим человеком встретиться. А он…
– И как вы думаете, где он? – спросил я. – Ему стыдно приходить домой, стыдно увидеть собственного сына. Так где же мой отец пропадает целыми днями?
– Джагхед… – сдавленно начал мистер Эндрюс.
– Ответьте. На. Этот. Вопрос. – Я все смотрел на пятно на полу, будто пытался поджечь трейлер силой мысли.
– Джаг, ты знаешь, где он. Даже если не хочешь это признавать.
Я поднял голову. Лицо мистера Эндрюса будто смялось, сморщилось от горя и жалости. Я почувствовал, что и мое лицо исказилось: брови подняты, челюсти стиснуты.
– Так, значит, это правда? То, что сказал сегодня Змей?
– Змей? – Мистер Эндрюс резко подался вперед. – Тебе кто-то угрожал?
– Ничего. Все в порядке. – Я отмахнулся. – Но скажите мне… то, что говорят о моем отце… Это правда? – Я вытер щеку тыльной стороной ладони. Не хотел заливать тут все слезами. – Он опять стал Змеем?
Мистер Эндрюс побледнел, и его лицо и так мне все сказало. Но он все-таки ответил.
– Да, он снова стал Змеем, – мягко сказал Фред. – Но не просто Змеем. Джагхед… – Он опять потянулся ко мне, и опять я отпрянул. – Джаг, он Король Змеев. Он стал главой банды.
Кэм:
Орел в гнезде. Все чисто!
Ник:
Какого черта это значит? Мы что, теперь как в мультиках про войнушку разговариваем?
Энни:
Это она шифруется. Ронни свалила. Ушла в «Барнейс» после нашей первой эсэмэски. Какое-то у нее там задание от Грейс.
Кэм:
Фу, ну, конечно, ГРЕЙС. Они же типа лучшие подруги. В смысле вот МОЯ мама – лучшая подружка Анны Винтур. Но Я ее Анной не называю и не делаю вид, что мы с ней на ты. Потому что уровень другой. Веронике не мешало бы поучиться.
Энни:
Ее отец – Хайрэм Лодж. И мы все знаем, какой у Вероники уровень. Но теперь это уже неважно, скоро она со свистом вылетит в реальный мир. Моя мама говорит, новости о финансовой пирамиде ее отца только что опубликовали в «Пост».
Ник:
Только вот выдвинут ли ему обвинения? Этот тип – как тефлоновая сковородка, ни черта к нему не липнет.
