Доусон почувствовал, как его челюсти окаменели. Ему такая поддержка не понравилась бы.
– Давление со стороны сверстников работает лучше всего, – заметил Филип, перекрывая голосом эти крики. – Смотрите, он уже отыграл полметра.
«Ну да, издевательства и стыд погонят тебя вперед», – подумал Кевин, смотревший на происходящее по-иному, чем учитель. Было видно, что бедняга Пиготт уже достиг предела своих физических сил. Он был весь красный, а капли пота превратились в ручейки, стекавшие по его вискам. Рот его был постоянно открыт – так он пытался глотнуть побольше воздуха.
– Не слишком ли жестко? – поинтересовался Доусон, хотя это и в малой степени не отражало того, что он сейчас испытывал.
– Нет, если это заставит его задуматься, прежде чем съесть очередное сливочное пирожное или даже два.
– А кто-нибудь из мальчиков мог знать Сэди Винтерс? – Кевин предпочел вернуться на более твердую почву. Ведь если заехать физкультурнику по физиономии, это вряд ли поможет мальчику или его собственной карьере в полиции.
Преподаватель взглянул на мальчишек, заканчивающих пробежку. Попытки догнать их изо всех сил сказались на Пиготте, и теперь он расплачивался за это, отстав уже почти на целую длину зала.
– Могу я поговорить с кем-нибудь из них?
– Да, можете взять Пиготта, – разрешил учитель после минутного раздумья. – В баскетболе от него пользы ровно как от козла молока.
Прежде чем Доусон смог ответить, Хейверс свистнул в свисток и стал давать указания ученикам насчет того, какое оборудование надо принести с боковой линии.
– Тебя, Пиготт, это не касается. Подойди к нам, – велел он, когда толстый мальчик в последний раз коснулся стены.
Пока выбившийся из сил ученик наполовину шел, наполовину тащился к учителю и полицейскому, на его лице было написано и удивление и облегчение.
– Офицер полиции хочет с тобой поговорить. – Филип сжал плечо подростка.
Тяжело и с трудом дыша, тот кивнул.
– А где бы мы могли… – произнес сержант, оглядываясь.
– За дверью есть скамейка. – Учитель махнул рукой в сторону коридора.
Доусон кивнул в знак благодарности и направился к двери.
* * *
– Присаживайся, – предложил он подростку, протягивая ему носовой платок. Упражнение закончилось, а пот все продолжал лить с его лба.
– Спасибо, – выдохнул Пиготт, вытирая платком голову, лицо и шею, после чего попытался вернуть его сержанту.
– Оставь себе, – предложил Доусон.
Мальчик еще раз промокнул брови.
– И как же тебя зовут? – поинтересовался Кевин.
– Пиготт, сэр, – раздалось в ответ.
– Я про твое имя, – уточнил сержант.
– Джеффри, сэр, – вежливо ответил подросток.
– А ты знал Сэди Винтерс? – поинтересовался полицейский.
– Немного. – Пиготт пожал плечами. – Она не походила на других девочек.
– Почему?
– Она не была ни высокомерной, ни злой. И не очень обращала внимание на все эти девчоночьи штучки вроде причесок, косметики или украшений. Вообще редко с кем общалась. Ей не нравилось быть с толпой, тыкать пальцем и издеваться.
В голосе подростка Доусону послышалось презрение ко всем особам женского пола. Он тоже ощущал это, когда ему было двенадцать, и думал, что так будет всю жизнь. Боже, этого малыша ждет настоящий шок…
– А что, кто-то из девочек издевался над тобой, Джеффри? – спросил он.
Поколебавшись, Пиготт утвердительно кивнул.
– Но только не тогда, когда рядом была Сэди, – добавил он.
– А Сэди что, за тебя заступалась?
Джеффри опять кивнул и промокнул лоб платком.
– А другие девочки ее что, боялись? – задал новый вопрос Кевин. После разговора с Тилли у него не создалось такого впечатления.
– Не боялись, – его собеседник покачал головой, – но один раз Сэди за меня заступилась. Это когда девчонки выталкивали меня в конец очереди в столовой и говорили, что есть мне совсем не обязательно.
– И что же она сделала? – поинтересовался Доусон, пытаясь отвлечься от собственных воспоминаний.
– Она схватила меня за руку, вернула на мое место в очереди и стояла рядом, глядя на девчонок, пока я не получил свою еду. А когда я ее получил, она просто исчезла.
Сержант решил, что эта девочка ему понравилась бы.
– Ты часто сталкивался с ней в школе? – спросил он.
– Иногда я натыкался на нее в странных местах – она могла сидеть прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и что-то читать или писать в тетради.
И опять это упоминание о тетради, которую Кевин не смог обнаружить.
– Иногда я пытался поймать ее взгляд, но было такое впечатление, как будто она где-то далеко.
– А над ней издевались? – задал сержант подростку тот же вопрос, что и Тилли.
– Нет, над Сэди никто не издевался. – Джеффри немедленно затряс головой.
Доусон чего-то не понимал. Судя по всему, Винтерс отличалась от всех остальных девочек. Она не общалась с ними и не подстраивалась под них. А это верный путь к издевательствам. Однако и от девочки, с которой Сэди жила в одной комнате, полицейский получил такой же ответ.
– А почему? – спросил сержант, и в этот момент в дверях появился мистер Хейверс.
Джеффри встал, но Кевин придержал его за руку.
– Еще минуту, – сказал он учителю, который с недовольным видом скрылся в классе.
– Мне правда надо идти, – сказал подросток, глядя в спину уходящему преподавателю.
– Хорошо, Джеффри, но ты можешь объяснить мне, почему остальные девочки оставили Сэди в покое?
Мальчик уже был готов бежать.
– Они оставляли ее в покое из-за связи с Карточными Мастями.
– Связь? С Мастями? – уточнил Доусон.
Подросток кивнул и повернулся, готовый исчезнуть в зале.
– Ну да, ее сестра – Королева Червей.
Кевин нахмурился, глядя, как Пиготт вошел в зал.
Что, черт побери, значит эта Королева Червей?
Глава 18
– И что мы делаем дальше? – поинтересовался Брайант, глядя на часы. Было уже почти пять, и они вышли на улицу глотнуть свежего воздуха.
Верный своему слову, Митч закончил сбор вещественных доказательств несколько часов назад. Окровавленный щебень заменили на новый, девственно чистый. Но даже без маркера Стоун могла легко определить точное место, где лежала окровавленная голова девочки.
Они успели поговорить уже с пятнадцатью преподавателями, и ни один из них не смог сообщить ничего полезного. Более того, полицейские смогли узнать от них лишь то, что живая и здоровая Сэди ушла после одного урока и так и не появилась на следующем – а между этими двумя событиями ее никто не видел.
