Ким знала, что что-то подобное у погибшей девочки должно быть.
– И никаких учебников? – задала она новый вопрос.
Пара обменялась взглядами, и оба покачали головой.
– Нет, инспектор, – сказали они в унисон.
– А могу я узнать, кто забрал вещи Сэди из ее комнаты?
– Саффи, – ответила Ханна.
– Понимаете, Сэди любила писать, – пояснила инспектор. – Ее учительница по английскому говорит, что она много времени посвящала описанию своих ощущений. И, кстати, делала это довольно талантливо, – добавила она негромко.
Оказалось, что родители не знали о своей младшей дочери ничего подобного. Оба смотрели на Ким пустыми глазами.
– Вчера мы встречались с Саффрон, – сообщила им Стоун.
Она помнила, что эти люди хотят, чтобы инспектор что-то посмотрела. И она посмотрит. Но в свое время.
– Мы были удивлены, что она все еще в школе, принимая во внимание…
– Она всегда была очень упрямой и очень стойкой девочкой. – Ханна покачала головой. – Мы умоляли ее приехать к нам, но она настояла на том, что не хочет подводить школу на этом концерте. Мне кажется, что это у нее такой способ справиться с произошедшим.
– А они были близки? – задала очередной вопрос детектив.
– Не очень, – ответил Лоуренс. – Даже когда были детьми. У них было три года разницы, и казалось, это непреодолимый барьер. Саффи всегда была взрослой не по возрасту. Ее никогда не интересовали детские игры, в которые хотела играть Сэди. Она больше времени проводила за пианино.
– И так, постепенно, Сэди прекратила попытки обратить на себя внимание своей сестры, и они со временем, как говорится, разошлись, – добавила Ханна.
В ее голосе Ким услышала печальные нотки.
– У нас с мужем нет ни сестер, ни братьев, и мы хотели, чтобы наши дочери росли вместе… – Миссис Винтерс вздохнула. – Всегда надеялись, что, когда они вырастут…
Ким увидела, как внезапно покраснели ее глаза, когда она наконец осознала, что всем их мечтам о том, что между сестрами позже возникнут крепкие духовные связи, не суждено сбыться.
Она вспомнила о фотографии на каминной полке у себя дома. Ее собственные связи с братом-близнецом просуществовали только шесть лет, но она свято хранила воспоминания о них
[33].
– Так что вы хотели нам показать? – спросила инспектор.
Лоуренс подошел к камину и взял с него один листок простой бумаги.
– Вот это мы нашли среди ее вещей, – пояснил он, кивая в сторону коробки с вещами дочери.
Ким эта коробка уже не интересовала. Ее содержимое успело пройти через слишком много рук. Может быть, Стейси удастся вытащить что-то из телефона или планшета, но у Стоун были на этот счет большие сомнения. В этом случае они их просто не получили бы.
Она взяла лист бумаги в руки.
Начало письма было написано аккуратным мелким почерком. Слова казались хорошо обдуманными. Письмо, как оказалось, состояло из двух частей.
Брайант придвинулся ближе и стал читать вместе с ней:
Дорогие мамочка и папочка!
Не могу найти слов, чтобы объяснить вам, что я чувствую. Изо дня в день мои мысли напоминают тропические джунгли, заросшие непроходимой листвой. Время от времени в них поднимается туман, который закрывает солнечный свет. Я пытаюсь его преодолеть. Я пытаюсь добраться до вас, но джунгли встают у меня на пути.
Я так стараюсь не обмануть ваши ожидания, но мне приходится идти по осколкам реальности, потому что в то же время я хочу быть самой собой. Хотя я пока и не знаю, что это значит. Я не знаю, сколько еще времени смогу существовать в этом тумане, ожидая, что же из меня в конце концов получится. Все это слишком тяжело. Я не могу больше этого выносить. Я должна положить этому конец.
Инспектор вернулась в начало письма и прочитала его еще раз.
Она услышала, как Брайант тяжко вздохнул рядом с ней.
Ей было тяжело читать путаные и искренние мысли сбившейся с пути девочки, тело которой лежит сейчас в морге. Как бы Сэди ни провела свои последние дни или часы, они не были ни спокойными, ни безоблачными. Особенно в том, что касалось ее взаимоотношений с самой собой.
Ким подняла глаза и увидела, что Лоуренс теперь стоит рядом с женой, обнимая ее за плечи. Ханна уткнулась лицом в его предплечье, как будто правда, которая им открылась, была для нее слишком тяжела.
– И что вы думаете по поводу этого письма, мистер Винтерс? – мягко поинтересовалась инспектор.
Хозяин дома сглотнул слезы.
– Думаю, что оно не оставляет никаких сомнений в том, что наша дочь добровольно ушла из жизни.
Ким разрывалась между желанием рассказать им о характере повреждений на теле Сэди и необходимостью подождать, пока у нее в руках окажется нечто более существенное. Слово «убийство» Трейси Фрост выкрикнула достаточно громко, но эта пара решила притвориться, что не слышала его.
– Благодарю вас, мистер Винтерс, что дали нам возможность ознакомиться с этим письмом. – Детектив встала. – Я уверена, что оно поможет нам в нашем расследовании.
Лоуренс кивнул и проводил их с сержантом до двери.
Ким пообещала скоро связаться с Винтерсами.
* * *
Минуту она стояла, прислонившись к машине.
– Ответ сразу «нет», и можешь даже не помышлять об этом, – сказал Брайант, открывая дверь машины.
– Ты же даже не знаешь, о чем я думаю, – возразила инспектор.
– Знаю, и очень хорошо, – ответил ее коллега, когда она села рядом с ним. – Совершенно очевидно, что у Винтерсов есть высокопоставленные друзья. И эти друзья уже организовали звонок тебе от самой головы пищевой цепочки. Не знаю, по какой причине, но эти люди предпочитают считать, что их дочь убила себя сама. Если ты вернешься и попытаешься убедить их в том, что ее убили, то что из этого получится? Тебе что, недостаточно того, что нашу работу и так рассматривают под увеличительным стеклом? Эти высокопоставленные друзья потребуют, чтобы расследование завершилось в течение часа, а у нас сейчас нет ничего, что мы могли бы им противопоставить.
– То есть ты хочешь сказать, что мы должны позволить им продолжать верить в эту ложь?
– Я хочу сказать, что нам надо попытаться выяснить, кто ее убил, и сообщить им реальную информацию.
– Да чтоб тебя, Брайант! Я знаю, что ты прав, но и я тоже права.
Сержант завел машину и тронулся по подъездной дороге.
– Грандиозно. Ты даже к мыслям моим и то умудряешься примазаться.
Ким вздохнула, а машина продолжила шуршать колесами по гальке.
